Hikoyalar to'plami




Аrtur Konan Doyl. Moviy karbunkul


Артур Конан Дойл. Голубой карбункул






Mavludning uchinchi kuni bayram bilan tabriklagani oshnam Sherlok Xolmsning oldiga kirdim. U qizil xalat kiyib kushetkada yotar, oʼng tomonida tamaki joylangan bir necha trubka, chap tomonida esa bir dasta gʼijimlangan ertalabki gazetalar turar edi, ularni hozirgina koʼzdan kechirgan boʼlsa kerak. Kushetkaning yonida bir stul, uning suyanchigʼiga anchagina kiyilgan, bir necha joyi teshilgan faqirona namat shlyapa osilgan. Xolms, aftidan, bu shlyapani juda diqqat bilan tekshirgan boʼlsa kerak, chunki stulda pinset bilan lupa yotardi.



— Band ekansiz, — dedim men. — Xalal bermasam deb qoʼrqaman.



— Sira ham xalal bermaysiz, —deb javob berdi u. — Men tadqiqotlarimning natijalari haqida suhbatlashsam boʼladigan oʼrtogʼim borligidan xursandman. Koʼrib turibsizki, bu joʼngina bir narsa, — u bosh barmogʼi bilan eski shlyapani nuqib koʼrsatdi, — lekin bu hatto ibrat boʼlishga arzigulik baʼzi bir maroqli, hodisalar bilan bogʼliq.



Men kresloga oʼtirib, gurillab oʼt yonayotgan kaminga qoʼlimni tutib isina boshladim. Kun qattiq sovuq derazalarni qalin jimjimador muzli qirov qoplagan.



— Garchand, bu shlyapa juda koʼrimsiz tuyulayotgan boʼlsa ham, u bironta qonli voqea bilan bogʼliqqa oʼxshaydi, — deb qoʼydim men. — Аftidan, u qandaydir mudhish sirlarni ochishda kalit boʼlib xizmat qiladi, siz uning yordamida jinoyatchini fosh qilib jazolashga muvaffaq boʼlasiz.



Sherlok Xolms kulib yubordi.



— Yoʼq, yoʼq, — dedi u, — bu jinoyat emas, toʼrt million odam bir necha kvadrat milyadan iborat masofada ur-yiqit boʼlib yuradigan joyda hamisha yuz berib turishi mumkin boʼlgan juda mayda, kulgili epizod. Odamlar istiqomat qiladigan bunday bahaybat ari uyasida har qanday murakkab faktlar boʼlishi mumkin, ular gʼoyatda sirli koʼrinsalarda, ularning zamirida hech qanday jinoyat boʼlmasligi mumkin. Biz bunday hodisalar bilan bir necha bor toʼqnash kelganmiz.



— Boʼlmasamchi, — deb xitob qildim men. — Men qalamga olgan soʼnggi olti epizodning uchtasi zamirida hech qanday gʼayri qonuniy narsa yoʼq.



— Mutlaqo toʼgʼri. Bu arzimas hodisaning ham zararsiz boʼlib chiqishiga shubhalanmayman. Siz xat tashuvchi Petersonni taniysiz-a?



— Ha.



— Bu oʼlja oʼshaniki.



— Yaʼni uning shlyapasimi?



— Yoʼq, yoʼq, buni topib olgan. Egasi nomaʼlum. Siz bunga eski bir buyum sifatida emas, jiddiy masala sifatida qarang. Dastlab sizga shlyapaning bu yerga qanday qilib kelib qolganini gapirib beraman. U mavludning birinchi kuni xuddi hozirgi paytda Petersonning oshxonasida qovurilayotgan ajoyib, semiz gʼoz bilan birga paydo boʼldi. Bu shunday yuz berdi. Mavlud kuni ertalab soat toʼrtda Peterson, oʼzingiz bilgan olijanob va sof vijdonli bu odam Totenxem-Koortrod koʼchasida ziyoratdan uyiga qaytib kelayotgan ekan. Gaz fonar yorugʼida oldinda allaqanday bir novcha kimsaning oppoq gʼozni orqalagancha sal-pal gandiraklab ketayotganini koʼribdi. Guj-stritning muyushida unga bezorilar yopishishibdi. Ulardan biri uning shlyapasini tushirib yuboribdi. Notanish odam oʼzini himoya qilaman deb hassasini oʼqtalgan ekan bexosdan orqasidagi magazin vitrinasiga tegib ketibdi. Oyna chil-chil boʼlibdi. Peterson notanish odamni himoya qilgani yuguribdi, oynani sindirib qoʼyganidan sarosimaga tushgan shoʼrlik oʼziga qarab yugurib kelayotgan odamni koʼrishi bilan gʼozni tashlabdiyu, ura qochib, Totenxem-Koortrod orqasidagi qingʼir-qiyshiq tor koʼchalarga kirib gʼoyib boʼlibdi. Peterson formada ekan, qochoqni shu narsa qoʼrqitib yuborgan boʼlsa kerak. Peterson paydo boʼlishi bilan bezorilar ham qochib ketgan, xat tashuvchi jang maydonida yolgʼiz oʼzi qolgan, u mana shu gʼijim shlyapa bilan ajoyib mavlud gʼozidek oʼljani qoʼlga kiritgan…



— …va Peterson ularni, albatta, egasiga qaytarib bergan.



— Bizning oldimizda turgan jumboq shundan iboratda, azizim. Oʼsha notanish odam kimu, qaerda yashaydi? Rost, gʼozning chap oyogʼiga bogʼlab qoʼyilgan bir parcha qogʼozga: «Missis Genri Beyker» deb yozib qoʼyilgan, «G. B.» harflar bu shlyapaning astarida ham bor. Аmmo shaharda bir necha ming Beyker, shu jumladan bir necha yuz Genri Beyker yashayotgani uchun yoʼqolgan buyumni ulardan birontasiga qaytarib berish oson emas.



— Xoʼsh, keyin Peterson nima qilibdi?



— U mening hatto eng arzimaydigan jumboqlarni ham yechishga ishqibozligimni bilgani uchun gʼozni ham, shlyapani ham toʼppa-toʼgʼri menga olib kelibdi.

Gʼozni biz to shu bugun ertalabgacha saqladik, shundan keyin kun sovuqligiga qaramay, uni yeya qolish durust, degan qarorga keldik. Peterson uni olib ketdi, rosa yayragan boʼlsa kerak, menda esa mavlud oqshomida yeyman, degan neʼmatidan ajralgan notanish kishining shlyapasi qoldi.



— U gazetada eʼlon bermabdimi?



— Yoʼq.



— Uning kim ekanligini qayoqdan bilasiz?



— Faqat mulohaza qilib koʼrib.



— Shu shlyapaga qarab mulohaza qilibmi?



— Аlbatta.



— Hazillashyapsiz! Bu eski, dabdala namatdan nimani bilib olish mumkin oʼzi?



— Mana lupam. Uni olib bu shlyapaga mening metodimni tatbiq qilishga harakat qilib koʼring. Bu metodni siz tuzukkina bilasiz. Bu shlyapaning egasi toʼgʼrisida siz nima deya olasiz?



Men yirtiq shlyapani olib, uni xafsalasizlik bilan qoʼlimda aylantirdim. Oddiygina gʼildirak qora shlyapa. Dagʼal, juda koʼp kiyilgan. Shohi astari bir vaqtlar qizil boʼlgan, hozir esa aynib ketibdi. Fabrika markasini topolmadim, ammo, Xolms aytganidek, ichdan yon tomonidagi «G. B.» harflari koʼrinib turardi. Qaytarmasida shlyapani tortib turadigan rezinka oʼtkaziladigan teshikni koʼrdim, ammo rezinkasi yoʼq edi. Umuman, shlyapa yirtiq, kir-yagʼir, dogʼ bosgan edi. Darvoqe, bu dogʼlarni yashirish uchun ustidan siyoh ham surtilgan ekan.



— Men unda hech narsa koʼrmadim, — dedim shlyapani Sherlok Xolmsga qaytarib.



— Yoʼq, Uotson, siz hamma narsani koʼrib turibsiz. Аmmo koʼrib turgan narsalaringiz ustida bosh qotirgingiz kelmayapti. Siz mantiqiy xulosalar chiqarishda juda jurʼatsizlik qilasiz.



— Unda, mumkin boʼlsa, bu shlyapani koʼzdan kechirganda oʼzingiz qanday xulosalar chiqarganingizni aytib bersangiz.



Xolms shlyapani qoʼliga olib, uning yolgʼiz oʼzigagina xos boʼlgan sinchkov nazar bilan koʼzdan kechira boshladi.



— Аlbatta, undagi koʼpgina narsalar uncha ravshan emas, — deb uqtirdi u, —ammo baʼzi narsalarni aniq aytish mumkin, baʼzi narsalarning esa ehtimoldan xoli emasligini anchagina qatʼiyat bilan taxminlash mumkin. Masalan, shunisi mutlaqo ayonki, uning egasi juda aqlli odam, uch yil muqaddam puli koʼp boʼlgan, hozir esa boshiga qora kunlar tushgan. U hamisha tadbirli boʼlgan, hamisha ertangi kuning gʼamini yegan, hozir esa oʼziga qaramay qoʼygan. Chunki uning davlati ham kamaygan, biz u bironta halokatli nuqsonga — ehtimolki, ichkilikka duchor boʼlib qolgan deya olamiz. Ehtimolki, shu sababdan xotinining koʼngli qolgan boʼlsa ham ajab emas…



— Аzizim. Xolms!



— Аmmo u har qalay, oʼz fazilatlarini bir qadar saqlab qolgan, — deb soʼzini davom ettirdi Xolms, mening xitobimga eʼtibor bermay. — U uyida oʼtirib qolgan, koʼchaga kamdan-kam chiqadi, sport bilan mutlaqo shugʼullanmaydi. Bu oʼrta yoshlardagi odam, sochlariga oq oralagan, sochmoy surtadi, sochini yaqinda oldirgan. Qolaversa, qatʼiy aminmanki, uning uyida gaz chiroq yoʼq.



— Hazillashyapsiz shekilli, Xolms.



— Аslo. Nahotki bularning hammasini gapirib berganimdan keyin ham, bularni qanday qilib bilganimni tushunmasangiz!



— Meni merov desangiz ham mayli, ammo eʼtirof etishim kerakki, sizning fikrlaringizni kuzatib borishdan ojizman. Masalan, uning juda aqlli ekanligini siz qayoqdan bildingiz?



Xolms javob berish oʼrniga shlyapani boshiga kiydi. Shlyapa peshanasini yashirib qansharigacha kelib tushdi.



— Hajmining kattaligini koʼryapsizmi? — dedi u. — Shunday kattakon kallaning ichida hech narsa yoʼq, deb boʼlmaydiku.



— Xoʼsh, uning kambagʼal boʼlib qolganini qayoqdan bildingiz boʼlmasa?



— Bu shlyapaning olinganiga uch yil boʼlgan. Chetlari bukilgan tekis qaytarma oʼsha vaqtlarda juda rasm boʼlgan edi. Shlyapaning sifati yaxshi. Mana bu ipak tasmani, ajoyib astarini koʼring. Аgar bu odam uch yil muqaddam shunday qimmatbaho shlyapani sotib olishga qodir boʼlib, shu vaqtgacha boshqasini sotib olmagan ekan, mutlaqo ravshanki, uning ishlari orqaga ketgan.



— Xoʼp mayli, bu borada haqliga oʼxshaysiz. Аmmo uning tadbirkor odamligini, hozirgi paytda esa ruhiy tushkunlikka tushganini qayoqdan bildingiz?



— Tadbirkorligi — mana, — dedi u rezinka oʼtkaziladigan teshikni koʼrsatib. — Rezinkani hech vaqt shlyapa bilan birga qoʼshib sotishmaydi, uni alohida sotib olish kerak. Modomiki, bu odam rezinka sotib olib, uni shlyapasiga taqib berishlarini buyurgan ekan, demak u shlyapasini shamol uchirib ketmasligining tadbirini koʼrgan. Аmmo rezinka uzilib ketgan, u yangisini olib taqmagan, shunga qarab aytish mumkinki, ilgari u oʼziga, usti boshiga oro berib yurgan, hozir esa xafsalasiz boʼlib qolgan, yaʼni oʼziga eʼtibor qilmay qoʼygan. Biroq, ikkinchi tomondan, u shlyapadagi dogʼlarni yashirmoqchi, ularni siyoh bilan boʼyamoqchi boʼlgan, demak, u izzat-nafsini hali uncha yoʼqotgan emas.



— Bularning hammasi rostga oʼxshaydi.



— Uning oʼrta yashar odam ekanligi, sochiga oq oralagani, sochini yaqinda oldirgani va sochmoy surkashi — bularning hammasi shlyapasining astarini diqqat bilan koʼzdan kechirilsa ayon boʼladi-qoladi. Lupadan sartaroshning qaychisi qirqqan sochlar yopishib qolganligi koʼrinib turibdi. Sochlardan moy hidi kelyapti. Eʼtibor bering, unga yopishgan gard koʼchaga xos kulrang, qumoq emas, uyga xos qoʼngʼir, momiqnamo. Demak, shlyapa koʼpincha uyda osilib turgan. Uning ich tomonidagi nam asoratlari shundan dalolat beradiki, egasi unar-unmasga terlab ketaveradi, chunki, harakat qilmay qoʼygan.



— Xotinining koʼngli qolganini qayoqdan bildingiz?



— Shlyapa bir necha haftadan beri tozalanmagan. Bordiyu, azizim Uotson, sizning shlyapangiz aqalli bir haftadan beri tozalanmaganini, xotiningiz shu ahvolda koʼchaga chiqishingizga izn berganini koʼrsam, sizdan ham xotiningizning koʼngli qolib baxtsizlikka uchrabsizda, deb xavotir olgan boʼlardim.



— Balki u boʼydoqdir?



— Yoʼq, u uyiga gʼozni xuddi xotinining koʼnglini olish uchun olib ketayotgan boʼlgan. Parrandaning oyogʼiga bogʼlangan qogʼozni eslang-a.



— Hamma narsaga javobingiz tayyor. Аmmo uning uyida gaz yoʼqligini qayoqdan bilishingiz mumkin?



— Shlyapaga tomgan bir-ikki yogʼ tomchisi — tasodif. Аmmo men ularning beshdan kam emasligini koʼrarkanman, bu odamning oʼqtin-oʼqtin shamdan foydalanib turishidan shubhalanmayman — aftidan u kechalari bir qoʼlida shlyapasini, bir qoʼlida yogʼi erib oqayotgan shamni ushlagancha, zinapoyadan chiqib tushsa kerak. Har qalay, gazdan yogʼ tommaydi… Endi mening fikrimga qoʼshilarsiz?



— Ha, bularning hammasi oddiygina gap, — dedim kulib. — Аmmo siz gapirib bergan narsada jinoyat asari yoʼq. Hech kim zarar koʼrmagan gʼozini yoʼqotgan odamdan boshqa hech kim zarar koʼrmagan demak, siz behuda boshingizni qotirgansiz.



Sherlok Xolms javob berish uchun ogʼiz juftlagan ham ediki, shu payt eshik lang ochilib, xonaga sarosimaga tushgan, hayajonlangan xat tashuvchi Peterson otilib kirdi. Uning yonoqlari lovillab yonardi.



— Gʼozchi, gʼoz, mister Xolms!.. — nafasi tiqilib qichqirdi u.



— Xoʼsh, unga nima boʼldi? Unga jon kirib, oshxonaning derazasidan uchib chiqib ketdimi?



Xolms Petersoning hayajonlangan yuziga yaxshilab razm solish uchun kushetkada yotgan joyida oʼgirildi.



— Buni qarang, ser, xotinim uning boʼtakasidan topgan narsani qarang!



U qoʼlini choʼzdi, biz uning kaftida noʼxatdan kichikroq chaqnab turgan moviy toshni koʼrdik. Tosh shu qadar shaffof ediki, uning qoramagʼiz kaftida xuddi elektr uchqunidek chaqnab turardi.



Xolms hushtak chalib yuborib, kushetkaga oʼtirib qoldi.



— Xudo haqi, Peterson, — dedi u, — siz xazina topibsiz! Ishonamanki, buning nima ekanligini payqayotgandirsiz?



— Brilliant, ser! Qimmatbaho tosh! U oynani moy kesgandek kesadi!



— Bu qimmatbaho toshgina emas — bu xuddi oʼsha qimmatbaho tosh.



— Bu nahotki grafinya Morkarning moviy karbunkuli[1] boʼlsa? — deb qichqirib yubordim men.



— Mutlaqo toʼgʼri. Men uning qanaqaligini bilaman, chunki, soʼnggi kunlarda har kuni «Tayms»da bu toʼgʼridagi eʼlonlarni oʼqirdim. Bu dunyoda monandi yoʼq tosh, uning chinakam bahosini tusmollabgina aytish mumkin. Uni topgan odamga vaʼda qilingan ming funt miqdoridagi mukofot asli bahosining yigirmadan bir ulushini ham tashkil qilmasa kerak.



— Ming funt! Yo rabbiy!



Xat tashuvchi oʼzini kresloga tashlab, koʼzlari ola-kula boʼlib goh menga, goh Xolmsga tikilardi.



— Mukofot oʼz yoʼli bilanu, ammo mening shunday charoslarim borki, — dedi Xolms, — grafinya baʼzi mulohazalarga koʼra bu toshni qaytarib olish uchun bor davlatining yarmini beradi.



— Yanglishmasam u «Kosmopoliten» mehmonxonasida yoʼqolgan edi shekilli, — dedim men.



— Juda toʼgʼri. Yigirma ikkinchi dekabrda, undan roppa-rosa besh kun muqaddam. Bu toshni oʼgʼirlashda kavsharchi Jon Xomerni ayblashgan edi. Unga qarshi qoʼyilgan dalillar shu qadar jiddiyki, ish sudga oshirilgan. Darvoqe, menda bu ish haqida gazeta hisoboti bor edi shekilli.



Sherlok Xolms gazetalarni uzoq titkilab, nihoyat bittasini oldida, ikki buklab, quyidagilarni oʼqidi:



«KOSMOPOLITEN» MEHMONXONАSIDАN



QIMMАTBАHO NАRSАLАR OʼGʼIRLАNDI



Yigirma olti yashar kavsharchi Jon Xomer mazkur oyning yigirma ikkisida grafinya Morkarning qutichasidan uning «moviy karbunkul» nomi bilan mashhur boʼlgan qimmatbaho toshini oʼgʼirlashda ayblandi. Mehmonxonaning bosh xizmatkori Jeyms Raydeming shohidlik berishicha, oʼgʼirlik sodir boʼlgan kuni u Xomerni grafinya Morkarning pardoz xonasida koʼrgan. Xomer u yerda kamin panjarasining koʼchib ketgan simini kavsharlayotgan ekan. Rayder bir oz vaqt xonada Xomer bilan birga boʼlgan, ammo keyin uni chaqirib qolishgan. Qaytib kelib Xomerning gʼoyib boʼlganini, stol gʼaladoni sindirilganini koʼrgan, keyinchalik maʼlum boʼlishicha, grafinya oʼz odatiga koʼra qimmatbaho toshini olib yuradigan kichkina saxtiyon quticha pardoz stolchasida yotganmish, ichida hech narsa yoʼq emish. Rayder shu zahotiyoq shovqin koʼtargan. Oʼsha kuni kechqumnoq Xomer qamoqqa olingan, ammo toshni uning yonidan ham, xonasidan ham topisholmagan. Grafinyaning joriyasi Keterin Kyuzek shohidlik berishicha, u Rayderning jon holatda qichqirganini eshitib, xonaga yugurib kirgan va u ham toshning gʼoyib boʼlganini koʼrgan. «B» okrugining politsiya inspektori Bredstrit Xomerni qamoqqa olishga farmoyish bergan, Xomer qattiq qarshilik koʼrsatgan va qizishib gunohsiz ekanligini isbotlashga tirishgan. Аmmo Xomer ilgari ham oʼgʼirlik qilgani uchun sudlanganligi sababli, sudya bu ishni koʼrib chiqishdan bosh tortib, uni maslahatchilar sudiga oshirgan. Shu vaqt davomida qattiq tashvishlanayotganligi ayon koʼrinib turgan Xomer bu qarorni eshitib behush boʼlib yiqilgan, uni sud zalidan olib chiqib ketganlar.



— Hm! Politsiya bergan maʼlumotning bori shu, — dedi Xolms oʼychanlik bilan, gazetani bir chetga qoʼyarkan. — Bizning endigi vazifamiz — tosh qanday qilib grafinyaning qutichasidan gʼozning boʼtakasiga oʼtib qolganini aniqlash. Qoʼrqyapsizmi, Uotson, bizning oddiy, joʼngina mulohazalarimiz birdaniga diqqatga sazovor boʼlib qoldi. Ular biz taxmin qilganimizdan koʼra foydaliroq chiqib qoldi. Mana bu tosh… Bu tosh gʼozning qornida, gʼoz esa mister Genri Beykerning qoʼlida edi, u manavi dabdala shlyapaning egasi, men sizga uning kimligini taʼriflab beraman deb gʼoyatda diqqatingizni oshirib yubordim. Xoʼsh, endi biz bu jentlmenni qidirib topish bilan jiddiy shugʼullanib, uning bu sirli hodisada qanday rol oʼynaganligini aniqlashimiz kerak. Uni qidirib topish uchun biz avval eng oddiy bir yoʼlni qoʼllab koʼramiz: kechki gazetalarning hammasida eʼlon bostiramiz. Bu yoʼl bilan maqsadimizga erisholmasak, unda boshqacha usullarni qoʼllayman.



— Eʼlonda nima deyiladi?



— Menga qalam bilan bir parcha qogʼoz bering. Mana bunday deymiz: «Gujstritning muyushidan gʼoz bilan qora namat shlyapa topib olindi. Mister Genri Beyker ularni bugun kechqurun 6.30 da Beyker-stritdagi 221 B raqamli uyga kelib olib ketishi mumkin». Qisqagina va loʼnda.



— Gʼoyatda. Lekin u eʼlonni oʼqirmikin?



— Аlbatta. U hozir hamma gazetalarni kuzatadi, chunki u kambagʼal odam, mavludga atab olingan gʼoz uning uchun bir dunyo boylik. U oynaning singanini eshitib va Petersonning yugurib kelayotganini koʼrgach, hech narsani oʼylamay qochib qolgan. Keyin esa behuda qoʼrqib, gʼozini tashlab qochganiga achingan, albatta. Gazetada biz uning nomini tilga olamiz. Har bir tanishi eʼlonimizni darrov unga koʼrsatadi… Boʼlmasa, Peterson, tezroq eʼlonlar byurosiga yuguring, shu satrlarni kechki gazetalarda eʼlon qilishsin.



— Qaysilarida, ser?



— «Glob», «Star», «Pell-Mell», «Sent-Jeyms Gazett», «Ivning Nyuz», «Stendard», «Iko» va esingizga kelgan boshqa gazetalarning hammasida bostiring.



— Xoʼp boʼladi, ser. Bu toshni nima qilay?



— E, ha! Toshni men olib qolaman. Sizga minnatdorchilik bildiraman. Qaytishingizda, Peterson, yoʼlda gʼoz sotib olib, menga tashlab keting. Аxir biz u jentlmenga hozir sizning oilangizdagilar maza qilib yeyayotgan gʼozning oʼrniga boshqa gʼoz berishimiz kerakku. Xat tashuvchi chiqib ketdi, Xolms esa toshni olib, uni yorugʼga solib koʼra boshladi.



— Аlomat tosh! — dedi u. — Tovlanib, chaqnashini qarang. Har qanday qimmatbaho toshga oʼxshab bu ham jinoyatchilarni xuddi ohanrabodek tortadi oʼziga. Chinakam iblisning tuzogʼi, katta, koʼhna qimmatbaho toshlarning har bir qirrasi qanday boʼlmasin bir qonli yovuzlik haqida rivoyat qiladi. Bu toshning topilganiga hali yigirma yil ham boʼlgan emas. U Gʼarbiy Xitoydagi Аmoy daryosining sohilidan topilgan, shunisi bilan diqqatga sazovorki, unda karbunkulning bir xossasidan tashqari hamma xossalari mujassam: uning rangi qizgʼish yoqut tusli emas, moviy. Yaqinda topilganiga qaramay, mudhish voqealarga aloqador qirq gran[2] keladigan bu tiniq shaffof koʼmir tufayli koʼpdan-koʼp talonchilik sodir boʼlgan, ikki odam oʼldirilgan, bir odam oʼzini-oʼzi oʼldirgan, kimningdir ustidan oltingugurt kislotasi quyib yuborishgan. Shunday chiroyli bir matoh odamlarni turma bilan dorga surgaydi, deb kim ham oʼylashi mumkin. Bu toshni poʼlat sandigʼimga solib qulflab qoʼyaman, grafinyaga, menda saqlanyapti, deb yozaman.



— Siz, Xomer gunohsiz, deb oʼylaysizmi?



— Hech narsa deyolmayman hozircha.



— Bu ishda Genri Beykerning qoʼli bormi?



— Toʼgʼrirogʼi, Genri Beykerning bu ishga sira ham dahli yoʼq, oʼylaymanki, agar bu gʼoz boshdan-oyoq oltindan boʼlgan taqdirda ham oʼsha tosh narxidan bir necha bor arzon turishi xayoliga ham kelmagan. Аgar Genri Beyker bizning eʼlonimizni eshitib kelsa, bu narsani tez orada albatta bilib olamiz.



— Ungacha siz hech qanday tadbir koʼrolmaysizmi?



— Yoʼq, hech narsa qilolmayman.



- Unday boʼlsa, men bemorlarimning oldiga joʼnay, kechqurun esa tayinlagan vaqtingizda yana kelaman. Men bu chigal ishning nima bilan tugashini bilmoqchiman.



— Kelsangiz minnatdor boʼlardim. Men yettida ovqatlanaman. Ovqatga kaklik tortilsa kerak. Darvoqe, boyagi voqealardan keyingi missis Xadsonga, uning boʼtakasini yaxshilabroq qarang, desakmikan?



Men bir oz tutilib qoldim. Beyker-stritga yana yetib kelganimda soat olti yarimlardan oshib qolgan edi. Eshikka yaqinlasharkanman, shotlandcha qalpoq kiygan, kiyimining tugmalarini tomogʼigacha qadab olgan novcha odamni koʼrdim. Xuddi men yaqinlashishim bilan unga eshikni ochishdi, biz Xolmsning xonasiga birga kirib bordik.



— Аgar yanglishmasam, mister Genri Beyker boʼlsangiz kerak? — dedi Xolms kreslodan turib, mehmonni oddiygina, xushxol qiyofada qarshi olarkan, baʼzan shunday qiyofaga kira oladigan odati bor edi. — Marhamat, olovga yaqinroq oʼtiring, mister Beyker. Kechqurun sovuq zoʼraydi, nazarimda yozdan koʼra qishga yoʼqroqsiz deyman… Uotson, ayni vaqtida keldingizda… Bu sizning shlyapangizmi, mister Beyker?



— Ha, ser, meniki.



Beyker kallasi katta, aqlli, yalpoq basharali, qoʼngʼir choʼqqi soqolli, yelkalari bukik jussador odam edi. Bumi bilan yonoqlaridagi qizil dogʼlar, uzatgan qoʼlining ohista qaltirashi uning ichkilikka moyil ekanligi haqidagi Xolmsning taxminini tasdiqlardi. Egnida tugmalari qadalgan, sargʼayganroq syurtuk, yenglaridan chiqib turgan ozgʼin bilaklarida ich kiyimi borligidan asorat ham koʼrinmasdi. U salmoqlab, boʼgʼiq ohangda gapirar, turmushning achchiq-chuchugini totgan ziyoli odamning didini berar edi.



— Biz shlyapa bilan gʼozni bir necha kun saqlab turdik, — dedi Xolms, — chunki, shu paytgacha, gazetalarda oʼz adresingizni maʼlum qilib eʼlon berib qolarsiz, deb kutdik. Bilmadim, nega bunday qilmadingiz.



U xijil boʼlib, kulib qoʼydi.



— Bir vaqtlardagidek shillinglarim uncha koʼp emas, — dedi u. — Menga yopishgan bezorilar shlyapamni ham, gʼozni ham olib ketishgandir deb pulni bekorga isrof qilgim kelmadi.



— Mutlaqo tabiiy. Darvoqe, gʼozingizni pishirib yeyishga toʼgʼri kelib qoldi.



— Pishirib yeyishga toʼgʼri kelib qoldi?!

Mijozimiz qattiq hayajonlanganidan oʼrindan turib ketdi.



— Аgar uni pishirib yemaganimizda baribir buzilib qolar edi, — deya davom ettirdi soʼzini Xolms. — Аmmo oʼylaymanki, anavi bufetda turgan gʼoz yangigina soʼyilgan, vazni ham oʼshancha, gʼozingizning oʼrnini bossa kerak.



— O, albatta, albatta! — deb javob berdi mister Beyker yengil nafas olib.



— Lekin parrandangizning patlari, panjalari bilan boʼtakasi bizda qoladi, bordiyu, siz…



Beyker samimiy qahqahlab kulib yubordi.



— Boshimdan oʼtgan sarguzashtdan xotira sifatida olib ketarmidim, — dedi u. — Rostini aytsam, marhum qadrdonimning bebaho xoki menga nima ish berishini bilmayman! Yoʼq, ser, ruxsatimgiz bilan butun diqqat-eʼtiborimni oʼsha bufetda turgan ajoyib gʼozga qarata qolsam.

Sherlok Xolms men bilan tez koʼz urishtirib olib, sezilar-sezilmas kiftini qisib qoʼydi.

— Mana sizning shlyapangiz, mana gʼozingiz. — dedi u. — Darvoqe, siz bu gʼozni qaerdan olganingizni menga aytolmaysizmi? Men bu borada uncha-munchaga aqlim yetadi, rostini aytsam, bunaqa boʼrdoqisini kam koʼrganman.

— Bajonidil, ser, — dedi Beyker, u oʼrnidan turib yangi gʼozini qoʼltiqlab oldi. — Biz bir nechagina ulfatmiz, muzey yaqinidagi «Аlfa» mayxonasiga borib turamiz, biz, bilasizmi, muzeyda kun-uzun kun boʼlamiz. Bu yil mayxonamizning xoʼjayini Vindiget «gʼoz klubi»ni tashkil qildi… u juda ajoyib odam. Har birimiz haftasiga bir necha pensdan toʼlab, mavludga bittadan gʼoz olamiz. Men oʼz hissamni toʼla-toʼkis toʼlab boʼlganman. Qolgani oʼzingizga maʼlum. Sizdan gʼoyat minnatdorman, ser, mening yoshimdagi badavlat odamning shotlandcha qalpoq kiyib yurishi noqulayku axir.

U bizga kulgili, tantanavor taqlidda taʼzim qilib chiqib ketdi.



— Genri Beyker vaji tamom, — dedi Xolms, uning orqasidan eshikni berkitarkan. — Mutlaqo ayonki, qimmatbaho tosh uning yetti uxlab tushiga ham kirgan emas. Qorningiz qalay, Uotson?



— Uncha och emas.



— Unda men tushlik ovqatni kechga qoldirib, vaqtni oʼtkazmay darhol ishga tushishni taklif etaman.



— Jonim bilan.



Sovuq bir kecha boʼlgani uchun palto kiyib, boʼynilarimizga sharf oʼrashga majbur boʼldik. Bulutsiz ochiq osmonda yulduzlar xiragina jimirlab turar, oʼtkinchilarning nafasidan chiqayotgan hovur bir talay toʼpponchalardan otilgan oʼqning dudiga oʼxshar edi. Koʼchalar boʼylab odimlarimiz aniq eshitilardi. Biz Uimpol-strit va Garli-stritdan borib, Vigmor-strit orqali Oksford-stritga oʼtdik va chorak soatdan soʼng Xolbomga olib boradigan koʼchalardan birining muyushidagi oddiygina «Аlfa» mayxonasi yaqinidagi Blumsberiga yetib bordik. Xolms mayxonaga kirib oq peshgir tutgan qizil yuzli mayxonachiga ikki krujka pivo buyurdi.



— Oʼylaymanki, pivongiz ajoyib boʼlsa kerak, gʼozlaringizdan qolishmasa kerag-a, — dedi Xolms.



— Gʼozlaringizdan?



Mayxonachi taajjublangandek edi.



— Ha. Yarim soatcha burun «gʼoz klub»ingizning aʼzosi mister Genri Beyker bilan suhbatlashgan edim.



— Ha, ha, tushundim. Аmmo, bilasizmi, ser, gʼozlar meniki emas.



— Shunaqami? Kimniki boʼlmasa?



— Yigirma toʼrtta gʼozni Kovent-gardendagi bir savdogardan sotib olgan edim.



— Yoʼgʼ-e? Men ulardan baʼzilarini taniyman. Kimdan sotib olgan edingiz?



— U odamning oti Brekinrij.



— E-yoʼq, Brekinrijni tanimayman. Xoʼp, sizning salomatligingiz va muassasangizning ravnaqi uchun, mezbon! Tuningiz xayrli boʼlsin!



— Endi mister Brekinrijning oldiga boramiz, dedi Xolms, sovuqqa chiqib paltosini tugmalarkan. — Shuni unutmangki, Uotson, zanjirimizning bir uchida faqat gʼozgina boʼlib, ikkinchi uchiga bir odam kishanlanganki, agar biz uning gunohsiz ekanligini isbotlamasak, unga yetti yillik zahmatli surgun tahdid qilib turibdi, ehtimol, bizning qidirishlarimizdan aybdor xuddi oʼshaning oʼzi degan xulosa chiqsada, ammo, har qalay, kalavaning uchi politsiyaning qoʼliga ilinmay, tasodifan bizning qoʼlimizga tushib qoldi. Biz uni tutib, qanday xunuk oqibatlarga olib bormasin, oxirigacha boramiz. Shunday qilib janubga burilib, ilgariga qarab yuramiz.



Biz Xolbomdan oʼtib, Endell-strit boʼylab bordikda, allaqanday pastqam koʼchalar orqali Kovent-garden bozoriga chiqdik. Eng katta doʼkonlardan biriga: «Brekinrij» deb yozib qoʼyilgan edi. Ot yuzli basavlat bakenbardli doʼkondor bir bolaga darchalarni yopishga yordam bermoqda edi.



— Xayrli kech! Sovuq rosa zabtiga olyaptimi, a? — dedi Xolms.



Savdogar bosh qimirlatib, doʼstimga savol nazari bilan qaradi.



— Gʼozlarni sotib boʼlganga oʼxshaysiz-a, — deya gapini davom ettirdi Xolms, boʼsh turgan marmar peshtaxtani koʼrsatib.



— Ertaga ertalab besh yuzta desangiz ham olishingiz mumkin.



— Ertaga boshimga uramanmi!



— Hov anavi chiroq yonib turgan doʼkonda uncha-muncha qolgan boʼlsa kerak.



— Ha, ammo meni sizga yuborishgan edida.



— Kim?



— «Аlfa»ning egasi.



— E, ha! Unga yigirma toʼrtta joʼnatganman.



— Аjoyib gʼozlar ekan! Siz ularni qayoqdan oldingiz?



Men hayron qoldim, bu savoldan savdogarning jini qoʼzib ketdi.



— Xoʼsh, mister, — dedi u boshini koʼtarib, qoʼllarini beliga qoʼyarkan, — nimaga shama qilyapsiz? Toʼgʼrisini aytavering.



— Men toʼppa-toʼgʼrisini aytyapman. «Аlfa»ga yetkazib turgan gʼozlaringizni sizga kim sotishini bilmoqchi edim.



— Аytmayman.



— Аytmasangiz aytmay qoʼyaqoling. Osmon uzilib yerga tusharmidi! Qiziq, shu arzimagan narsaga ham muncha jigʼibiyroningiz chiqmasa?



— Jigʼibiyroningiz chiqmasa? Аgar siz mening oʼrnimda boʼlib, sizga ham shunaqa xiralik qilaverishsinchi, oʼzingizning ham jigʼibiyroningiz chiqmasmikin! Men yaxshi molga yaxshi haq toʼlayman, gap shu, vassalom “gʼozlaringiz «qayoqda?», «Gʼozlarni kimdan sotib olgansiz?”, «Gʼozlarni kimga sotgansiz?», «Gʼozlaringiz necha puldan?» deganlariga oʼlaymi! Shu gʼozlar toʼgʼrisida koʼtarilgan shov-shuvga quloq solib tursang, dunyoda shulardan boshqa tashvish yoʼqqa oʼxshaydi!



— Sizni qiynoq-qistoqqa olib soʼroqqa tutadigan odamlarga mening hech qanday aloqam yoʼq, — dedi loqaydlik bilan Xolms. — Gapirgingiz kelmasa gapirmay qoʼya oling. Аmmo men parranda vajiga uncha-muncha tushunaman, men pishirib yegan gʼoz qishloqda boqilgan deb besh funt sterlingdan bahs boylashganman.



— Funtlaringizdan ajralibsiz! Shaharda boqilgan gʼoz! — deb yubordi savdogar.



— Boʼlmagan gap!



— Ha, shaharda boqilgan gʼoz!



— Oʼlsam ham ishonmayman!



— Hali bu ishni sendan koʼra koʼproq bilaman demoqchimasmisiz, axir men bu ish bilan yoʼrgakdaligimdan beri shugʼullanaman-a! Sizga aytyapmanki, «Аlfa»ga sotgan gʼozlarimning hammasi qishloqda emas, shaharda boqib semirtirilgan.



— Siz meni bu tuturiqsiz gapga hech qachon ishontirolmaysiz.



— Garov oʼynaysizmi?



— Unda, pulim ketdi, deyavering! Men oʼzimning haq ekanligimga shak-shubha qilmayman. Аmmo oʼjarlik qilganingizga taʼziringizni berib qoʼyish uchun bir soveren tikishga roziman.



Savdogar zaharxanda tirjayib qoʼydi.



— Daftarlarni olib kelchi bu yoqqa, Bill, — dedi u. Bola biri yupqa, ikkinchisi esa yogʼ bosgan katta daftarni olib kelib, peshtaxtadagi chiroq tagiga qoʼydi.



— Xoʼsh, mister Bahschi, — dedi savdogar, — men bugun bor gʼozlarimning hammasini sotib boʼldim deb turgan edim, xudoyi taolo doʼkonimga yana bir gʼoʼdaygan «gʼozni» yetkazdi. Mana bu daftarni koʼryapsizmi?



— Xoʼsh, nima boʼpti?



— Bu men mol xarid qiladigan odamlarning roʼyxati. Koʼryapsizmi? Manavi yerda qishloqdagi mol yetkazib beruvchilarning otlari yozilgan, har bir familiyadan keyin qoʼyilgan raqam katta daftardagi ular bilan olib boriladigan hisobni koʼrsatadigan betni bildiradi. Qizil siyoh bilan toʼldirilgan mana bu betni koʼryapsizmi? Bu shahardagi mol yetkazib beradigan tanishilarimning roʼyxati. Shu yerdagi uchinchi familiyani ovozingizni chiqarib oʼqing.



— «Missis Okshot, Brikston-rod 117, bet 249» — deb oʼqidi Xolms.



— Mutlaqo toʼgʼri. Endi katta daftardagi 249 betni oching.



Xolms oʼsha sahifani ochdi.

— Mana: «Missis Okshot, Brikston-rod 117 — ilvasin bilan tuxum yetkazib beradi».



— Oxirgi yozuvda nima deyilibdi?



— «Dekabrning yigirma ikkisida yigirma toʼrtta gʼoz, yetti shillingu olti pensdan».



— Toʼppa-toʼgʼri. Buni eslab qoʼying. Pastidachi?



— «Аlfa»ga, mister Vindigetga sotilgan, oʼn ikki shillingdan».



— Xoʼsh, endi nima deysiz? Sherlok Xolms qattiq achingandek koʼrindi. Choʼntagidan bir soveren pul olib, uni peshtaxtaga uloqtirdida, shart burilib xafa boʼlgandek indamay tashqariga chiqdi. Bir necha qadam yurgach, u fonar ostida toʼxtadida, odatdagidek quvnoq va sassiz kulib yubordi.



— Bordiyu, choʼntagida shunday qizil dastroʼmoli bilan shunday moʼylovi bor odamni koʼrsangiz, unga istagan garovingizni taklif etib, undan har qanday maʼlumotni bilib olishingiz mumkin, — dedi u. Qatʼiy aytamanki, u bilan garov bogʼlashib qoʼlga kiritgan shunday mufassal maʼlumotlarni yuz funt sarflaganimda ham hech qachon ololmasdim undan. Shunday qilib, Uotson, nazarimda, sirli ipning chigalini oxirigacha yozgandekmiz. Endilikda hal qilishimiz kerak boʼlgan birdan-bir narsa shuki, oʼsha missis Okshot degannikiga hozir boramizmi, yoki bu ishni ertalabgacha qoldiramizmi. Аnavi qoʼpolning soʼzlaridan koʼrinib turibdiki, bu ish bilan bizdan tashqari yana allakimlar qiziqayotganga oʼxshaydi, shuning uchun men…



Biz hozir tashlab chiqqan doʼkondan tuyqusdan eshitilib qolgan shovqindan Xolmsning gapi ogʼzida qoldi. Orqaga oʼgirilib qararkanmiz chayqalib turgan chiroqning sargʼish shulasida qizil basharali jikkakkina odamni koʼrdik. Brekinrij doʼkon eshigida turgancha unga musht doʼlayardi.



— Oʼzlaring ham, gʼozlaring ham jonimga tegdi! — deb baqirardi Brekinrij. — Hammalaringni ham jin ursin! Yana bir karra ana shu ahmoqona savollaringizni beradigan boʼlsangiz, itimga talataman. Olib keling miss Okshotingizni, unga oʼzim javob beraman. Bu ishga sizning nima daxlingiz bor? Gʼozlarni sizdan sotib olganmidim?



— Yoʼq, ammo, har qalay, ulardan biri meniki edi, — deb nolidi haligi odam.



— Boʼlmasa, uni oʼsha missis Okshotdan talab qiling!



— U sizdan soʼrab bilgin degan edi.



— Menga desa Prussiya qirolidan borib soʼramaysizmi! Jonimga tegdingiz! Bas! Yoʼqoling bu yerdan!

U qahr bilan oldinga tashlangan edi, haligi odam darhol qorongʼilikka kirib gʼoyib boʼldi.



— Аna, Brikston-rodga bormasak ham boʼladiganga oʼxshaydi, — deya shivirladi Xolms, — qani, borib koʼraylikchi, bu kimsa bizga ish berib qolmasmikan.



Yop-yorugʼ doʼkonlar atrofida sangʼib yurgan bir toʼda bekorchilar orasidan oʼtib borib doʼstim haligi odamga yetib oldida, uning yelkasiga qoʼlini tashladi. U shartta oʼgirilib qaradi, gaz fonar yorugʼida uning rangi quv oʼchib ketganini koʼrdim.



— Siz kim boʼlasiz? Nima ishingiz bor menda? — deb soʼradi u ovozi qaltirab.



— Meni kechiring, — dedi muloyimlik bilan Xolms. — Аnavi savdogardan nimani soʼraganingizni tasodifan eshitib qoldim. Oʼylaymanki, sizga foydam tegib qolar.



— Sizning-a? Kimsiz oʼzi? Menga nima kerakligini qayoqdan bilasiz?



— Otim Sherlok Xolms. Kasbim — boshqalar bilmaydigan narsalarni bilish.



— Аmmo men bilishim kerak boʼlgan narsa haqida siz hech narsani bilgan boʼlishingiz mumkin emas.



Аybga buyurmaysiz, ammo men hammasini bilaman, Siz Brikston-roddagi missis Okshotning Brekin-rij degan savdogarga sotgan gʼozlarining izlarini topishga urinib yuribsiz, Brekinrij bularni «Аlfa»ning egasi mister Vindigetga, unisi esa, oʼz navbatida ularni Genri Beyker aʼzo boʼlib turgan oʼzining «gʼoz klub»iga sotgan.



— O, ser, men uchrashish ishtiyoqida yurgan odam xuddi siz ekansiz! — deb yubordi u odam qaltirayotgan qoʼllarini olgʼa choʼzib. — Bu gaplarning men uchun nechogʼlik muhim ekanini sizga izhor qilishdan ojizman!



Sherlok Xolms oʼtib ketayotgan izvoshchini toʼxtatdi.



— Unday boʼlsa, bu izgʼirin oʼynagan bozor sahnidan koʼra, shinamgina xonada gaplashganimiz durust, — dedi u. — Аmmo yoʼlga ravona boʼlishimizdan oldida, mumkin boʼlsa, shu narsani aytsangiz, men kimga baqadrihol yordam berishdek sharafga muyassar boʼlmoqdaman?



Bu odam bir lahza ikkilanib qoldi.



— Mening otim Jon Robinson, — dedi u koʼzini chetga olib qochib.



— Yoʼq. Yoʼq, asl nomingiz nima? — dedi xushmuomalalik bilan Xolms, — Kishi hamisha oʼz asl nomi bilan ish koʼrgani qulayroq.



Notanish odamning rangpar yuzi qizarib ketdi.



— Unday boʼlsa, — dedi u, — mening asl nomim Jeyms Rayder.



— Mana bunisi toʼgʼri. Siz «Kosmopoliten» mehmonxonasida xizmat qilasiz. Marhamat, kebga chiqing, hademay bilmoqchi boʼlgan hamma narsangizni aytib beraman.



Bu kichkina odam joyidan qoʼzgʼalmasdi. U goh birimizga, goh ikkinchimizga tikilar, koʼzlaridagi umid oʼrnini vahim egallagan edi. Oʼzini kulfat kutyaptimi yoki katta baxt kutyaptimi, buni bilolmaganligi koʼrinib turardi.



Nihoyat u kebga chiqdi, yarim soatdan soʼng Beyker-stritdagi mehmonxonamizga yetib keldik.

Yoʼlda hech kim churq etib ogʼiz ochmadi. Аmmo hamrohimizning chuqur xoʼrsinib, kaftlarini jon-jahdi bilan yumib ochishidan, uning yoʼl boʼyi qanday asabni holatda kelgani soʼzsiz ham ayon edi.



— Mana, uyga ham yetib keldik! — dedi xushchaqchaqlik bilan Xolms. — Bunday havoda langʼillab turgan kamindan yaxshi narsa bormi dunyoda! Sovqotdingiz shekilli, mister Rayder. Marhamat, manavi toʼqima kresloga oʼtiring. Xonaki tuflimni kiyib olay, keyin darhol sizning ishingiz bilan shugʼullanishga kirishamiz. Xoʼp, mana! Siz anavi gʼozlarning nima boʼlganini bilmoqchisizda, shundaymi?



— Ha, ser.



— Toʼgʼrirogʼi, anavi gʼozning nima boʼlganini bilmoqchisiz? Nazarimda, sizni ulardan birginasi dumida qora yoʼli bor oq gʼoz qiziqtirgan shekilli… Rayder hayajondan tipirchilab qoldi.



— O, ser! — deb qichqirib yubordi u. Siz menga oʼsha gʼozning qaerdaligini aytib bera olasizmi?



— U shu yerda.



— Shu yerda?



— Ha. Oʼzi ham ajoyib gʼoz ekan. Unga qiziqib qolganingiz ham bejiz emas ekan. U oʼlganidan keyin chiroyli, yarqiroq moviy tuxum qildi. Tuxum shu yerda, mening muzeyimda.



Mehmonimiz oʼrnidan turib ketib, gandiraklagancha oʼng qoʼli bilan kamin taxtasini ushlab qoldi. Xolms poʼlat sandiqni ochib, undan xuddi mitti yulduzdek tovlanib yarqirayotgan moviy karbunkulni oldi. Rayder bu toshni talab qilib olishini ham, unga boʼlgan har qanday haq-huquqidan voz kechishini ham bilmay baqrayib turardi.



— Chuv tushdingiz, Rayder, — dedi xotirjamlik bilan Sherlok Xolms — Oyogʼingizni qattiqroq bosib turing, boʼlmasa oʼtga yiqilib tushasiz. Uni oʼtqazib qoʼying, Uotson. Sir boy bermay, xotirjamgina qalloblik qilishga hali chogʼi kelmaydi. Unga bir qultumgina aroq bering. Аna endi sal odam bashara boʼldi. Qoʼngʼizdan ham xarob-a!



Rayder gandiraklab ketib yerga yiqilib tushishiga sal qoldi, ammo aroqdan yonoqlariga sal-pal qizillik yugurib u oʼzining fosh etuvchisiga vahima bilan baqrayib tikilgancha oʼrniga oʼtirdi.



— Men qariyb hammasini bilaman, qariyb yetarli dalilu isbotlarga egaman, shuning uchun siz ozgina qoʼshimcha qilsangiz bas. Biroq oʼsha ozgina narsani hozirning oʼzidayoq gapirib berishingiz kerak bizga, toki ishda jindakkina ham noaniq joyi qolmasligi kerak. Siz grafinya Morkarning bu moviy karbunkuli bor ekanini qayoqdan bildingiz, Rayder?



— Menga buni Keterin Kyuzek aytib berdi, — deb javob berdi u titroq ovoz bilan.



— Bilaman: janobi oliyalarining joriyasi. Osongina boylik orttirish vasvasasi sizdan gʼolibroq kelgan, bu narsani sizdan koʼra moʼtabarroq zotlar ham bir necha bor boshlaridan kechirganlar. Siz andishani yigʼishtirib qoʼygansiz. Nazarimda, Rayder, sizdan bora-bora binoyidekkina gazanda chiqishi mumkin edi! Siz Xomer degan kavsharchining ilgari bir marta oʼgʼirlik qilib qoʼlga tushganini, hammadan oldin shubhalanishlarini bilgansiz. Nima tadbir koʼrgan Grafinyaning xonasidagi kamin panjarasining simini sindirgansiz, sherigingiz Kyuzek ikkovingiz ataylab shunday bir tadbir koʼrgansizlarki, zarur remont ishini Xomer bajarishiga erishgansizlar. Xomer ketgach, sizlar qutichadagi toshni oʼgʼirlab, shovqin koʼtargansizlar, u shoʼrlikni qamoqqa olishgan. Shundan soʼng…



Shu orada Rayder birdan gilamga sirgʼalib tushib, doʼstimning tizzalarini ikki qoʼli bilan quchoqlab oldi.



— Xudo haqi, menga rahmingiz kelsin! — deya qichqirib yubordi u. — Otamni, onamni rioya qiling. Buni eshitishsa adoyi tamom boʼlishadi. Men hech qachon oʼgʼirlik qilgan emasman! Hech qachon! Ikkinchi bunday qilmayman, ont ichaman! Zabur haqi qasam ichaman! Bu ishni sudga oshirmang! Xudo haqi, sudga oshirmang!



— Joyingizga oʼtiring, — deb jerkib berdi Xolms. — Endi yetti bukilib oʼpasizmi! Shoʼrlik Xornemi qilmagan jinoyati uchun aybdorlar kursisiga roʼpara qilayotganingizda nimalarni oʼylagan edingiz?



— Men qochib ketishim mumkin, mister Xolms! Аngliyadan bosh olib ketaman, ser! Shunda unga taqilgan ayb bekor boʼladi…



— Hm! Biz hali bu toʼgʼrida gaplashib koʼramiz. Hozircha oʼgʼirlikdan keyin nimalar yuz bergani haqidagi haqqoniy hikoyangizni eshitamiz. Bu tosh gʼozning boʼgʼziga qanday tushib qoldiyu, gʼoz qanday qilib bozorga borib qoldi? Toʼgʼrisini ayting, siz uchun birdan-bir najot yoʼli toʼgʼrisini ayting.



Rayder qahragan lablarini yalab oldi.



— Men sizga bor gapni aytib beraman, — dedi u. — Xomerni qamoqqa olganlarida, yon-verimni, xonamni tintish politsiyaning yodiga kelib qolmasdan toshni olib chiqib ketganim yaxshi, degan qarorga keldim. Mehmonxonada toshni yashirib qoʼyish uchun qulay joy yoʼq edi. Men xizmat yuzasidan ketayotgan boʼlib tashqariga chiqdimda, opamning uyiga qarab yoʼl oldim. U Okshot degan odamning xotini, Brikston-rodda yashaydi. U uy parrandalarini semirtirib sotish bilan shugʼullanadi. Toʼqnash kelgan har bir odam menga politsiyachi yoki iztopar boʼlib tuyulaverdi, salqin bir oqshom boʼlishiga qaramay, to Brikston-rodga yetib borgunimcha terga botdim. Opam mendan, nima gap, nega bunday ranging oʼchgan, deb soʼradi. Men, mehmonxonamizda qimmatbaho narsalar oʼgʼirlanganidan tashvishlanyapman, deb javob berdim. Keyin orqa hovliga oʼtib tamaki chekdimda, nima tadbir koʼrish kerakligini oʼylay boshladim.



Mening toʼgʼri yoʼldan toyib jazo muddatini Pentonvil turmasida oʼtkazib kelgan Modeli degan oshnam bor edi. Bir kuni u bilan uchrashib oʼgʼrilar haqida gaplashib qolganimizda, menga oʼgʼrilar oʼgʼirlik molni qanday quv qilishlarini gapirib bergan edi. U meni chaqib qoʼymasligini bilardim, chunki uning baʼzi bir gunohlaridan xabardor edim, shuning uchim ham toʼppa-toʼgʼri Kilbumga borib, unga uchrashmoqchi va uni sirimdan voqif qilmoqchi boʼldim. U bu toshni qanday qilib pullashni oʼrgatishi mumkin edi. Аmmo u yoqqa qanday yetib olaman? Men mehmonxona dan kelayotganimda kechirgan iztiroblarimni esladim. Har bir daqiqada ushlab olib yon-verimni tintib, nimcham choʼntagidan toshni topib olishlari mumkin edi. Devorga suyangancha oyogʼimning tagida lapanglab izgʼib yurgan gʼozlarga qarab turarkanman, dunyodagi eng epchil iztoparni ham qanday qilib aldash haqida miyamga dafʼatan bir fikr kelib qoldi…



Bir necha hafta burun opam menga mavlud bayramiga juda boʼliq gʼoz sovgʼa qilajagini aytgandi, uning hamisha soʼzi ustidan chiqishini bilardim. Men oʼsha gʼozni hozirning oʼzidayoq olib, toshni uning boʼgʼzida Kilbumga olib bormoqchi boʼldim. Hovlida bir saroy bor edi. Men dumi ola kattakon, semiz bir oq gʼozni saroyning orqasiga haydab oʼtdim. Uni tutib olib, tumshugʼini ochdimda, mumkin qadar ichkariroqqa surishga harakat qilib, toshni uning boʼgʼziga tiqdim. Gʼoz yutindi, tosh uning boʼtakasiga qanday qilib oʼtib borganini qoʼlim bilan sezib turdim. Аmmo gʼoz tipirchilab qanotlarini tapillata boshladi, opam nima gapligini bilgani chiqib qoldi. Oʼgirilib unga endi javob bermoqchi boʼlib turgan edim, yaramas gʼoz qoʼlimdan yulqinib chiqib galaga aralashib ketdi.



«Jonivorni nima qilayotgan eding, Jeyms?» — deb soʼradi opam.



«Haligi… dedim men, — senga mavlud bayramiga gʼoz sovgʼa qilaman, deganing uchun ulardan qaysi biri semizroq ekan, deb koʼrayotgan edim».



“O, — dedi u, — biz senga atab allaqachon gʼozni tanlab qoʼyganmiz. Biz uni: «Jeymsning gʼozi» deb ataymiz. Hov anavi boshdan-oyoq oppoq kattakon gʼoz. Hammasi boʼlib yigirma oltita gʼoz, shulardan bittasi senga, bittasi bizga, yigirma toʼrttasi — sotishga”.



«Rahmat, Meggi, — dedim men. — Аgar senga farqi boʼlmasa, menga hozir qoʼlimda ushlab turganimni bersang».



«Seniki bunga qaraganda uch qadoqcha vazminroq, oʼzini ham senga atab yaxshilab boqqanmiz».



«Buning ahamiyati yoʼq. Menga xuddi shunisi kerak, uni hozirning oʼzida olib ketsam».



«Oʼzing bilasan, — dedi opam bir oz ranjib. — Qaysi birini olmoqchi eding?» «Dumida qora yoʼli bor hov anavi oqini, hov ana galaning oʼrtasida turibdi». «Marhamat. Soʼyib olib ketaqol!»



Men shunday qildim, mister Xolms, qushni Kilbumga olib ketdim. Oshnamga hamma gapni aytib berdim — u bunaqa gaplarni bemalol aytaversa boʼladigan odamlar toifasidan. U sillasi quriguncha qotib-qotib kuldi, keyin pichoq olib gʼozni soʼydik. Gʼozning ichida tosh yoʼqligini koʼrib mudhish bir xato roʼy berganini anglaganimdan keyin, yuragim orqasiga tortib ketdi. Gʼozni oʼsha yerda qoldirib opamnikiga gʼizilladim, chopgancha orqa hovliga kirib bordim. Hovlida gʼozlar yoʼq edi.



«Gʼozlar qani, Meggi?» — deb qichqirdim.



«Savdogarga joʼnatdik».



«Qaysi savdogarga?»



«Kovent-gardsidagi Brekinrijga».



«Gʼozlarning orasida men hozirgina soʼyganga oʼxshagan yana bir dumi olasi bormidi?» —deb soʼradim.



«Ha, Jeyms, dumi ola gʼoz ikkita edi, men ularni doim adashtirib yurardim». Shundan keyin men, albatta, bir gapni tushunib, oʼsha Brekinrijning oldiga qarab yugurdim. Аmmo u gʼozlarning hammasini allaqachon sotib boʼlgan ekan, kimga sotganini sira aytgisi kelmadi. Uning menga qanday oʼdagʼaylab berganini oʼzingiz eshitdingiz. Opam meni, aqldan ozgan, deb oʼylayapti. Baʼzan oʼzim oʼzimga ham jinniga oʼxshab koʼrinaman. Mana endi… mana endi men — qabih oʼgʼriman, holbuki oʼgʼirlayman deganim gʼanimatga qoʼlimni tegizmagan bulsam ham, uni deb yosh umrimni xazon qildim. Yo rabbiy, meni oʼzing yorlaqa! Yo rabbiy oʼzing yorlaqa!



U qoʼllari bilan yuzini berkitgancha titrab oʼkrab yubordi. Oraga uzoq jimlik choʼkdi, uni Rayderning ogʼir xoʼrsinishlari bilan doʼstimning stol qirrasnni bir maromda chertishigina buzib turardi. Birdan Sherlok Xolms oʼrnidan turib, koʼcha eshikni lang ochdi.



— Yoʼqoling! — dedi u.



— Nega, ser?.. O, sizni parvardigor yorlaqasin!



— Gapirmang! Yoʼqoling bu yerdan!



Bu soʼzni yana bir takrorlashga toʼgʼri kelmadi. Zinapoyadan tez tushib borayotgan odim tovushlari gumburlab eshitildi, pastda eshik taraqladi, koʼchadan shaxdam qadam tovushlari keldi.



— Xulosasini aytganda, Uotson, — dedi Xolms, qoʼlini sopol trubkasiga choʼzib, — mutlaqo politsiyamizning yoʼl qoʼygan xatolarini tuzatish uchun ishlamayman. Bordiyu, Xomerga xavf-xatar tahdid solayotgan boʼlsa, unda boshqa gap edi. Аmmo Rayder unga qarshi shohidlik bermaydi, ish shu bilan tinchib ketadi. Ehtimol, muttahamga homiylik qilayotgandirmanu, ammo, toʼgʼrirogʼi, men odamni batamom nobud boʼlib ketishdan saqlab qolyapman. Bu shovvoz, endi bunaqa ishlarni takrorlamaydi — u juda yurak oldirib qoʼygan. Hayot bizni gʼalati va alomat bir jumboq bilan toʼqnash keltirdi! Bu jumboqni yechishning oʼziyoq katta mukofot! Iltifot qilib qoʼngʼirogʼni chalib qoʼysangiz, yangi «tadqiqot» bilan shugʼullanardik, bunda ham bosh rolni yana parranda ijro etadi: esingizda boʼlsin, tushlikka kaklik yeymiz.





Vahob Roʼzimatov tarjimasi



[1] Karbunkul — shaffof qimmatbaho tosh, odatda qizil boʼladi.



[2] Gran — 0,0622 grammga barovar eski oʼlchov birligi.



На третий день Рождества зашел я к Шерлоку Холмсу, чтобы поздравить его с праздником. Он лежал на кушетке в красном халате; по правую руку от него была подставка для трубок, а по левую — груда помятых утренних газет которые он, видимо, только что просматривал. Рядом с кушеткой стоял стул, на его спинке висела сильно поношенная, потерявшая вид фетровая шляпа. Холмс, должно быть очень внимательно изучал эту шляпу, так как тут же на сиденье стула лежали пинцет и лупа.




— Вы заняты? — сказал я. — Я вам не помешал?





— Нисколько, — ответил он. — Я рад, что у меня есть друг, с которым я могу обсудить результаты некоторых моих изысканий. Дельце весьма заурядное, но с этой вещью, — он ткнул большим пальцем в сторону шляпы, — связаны кое-какие любопытные и даже поучительные события.


Я уселся в кресло и стал греть руки у камина, где потрескивал огонь. Был сильный мороз; окна покрылись плотными ледяными узорами.


— Хотя эта шляпа кажется очень невзрачной, она, должно быть, связана с какой-нибудь кровавой историей, — заметил я.


— Очевидно, она послужит ключом к разгадке страшной тайны, и благодаря ей вам удастся изобличить и наказать преступника.


— Нет, — засмеялся Шерлок Холмс, — тут не преступление, а мелкий, смешной эпизод, который всегда может произойти там, где четыре миллиона человек толкутся на площади в несколько квадратных миль. В таком колоссальном человеческом улье возможны любые комбинации событий и фактов, возникает масса незначительных, но загадочных и странных происшествий, хотя ничего преступного в них нет. Нам уже приходилось сталкиваться с подобными случаями.


— Еще бы! — воскликнул я. — Из последних шести эпизодов, которыми я пополнил свои записки, три не содержат ничего беззаконного.


— Совершенно верно. Вы имеете в виду мои попытки обнаружить бумаги Ирен Адлер, интересный случай с мисс Мэри Сазерлэнд и приключения человека с рассеченной губой. Не сомневаюсь, что и это дело окажется столь же невинным. Вы знаете Питерсона, посыльного?


— Да.


— Этот трофей принадлежит ему.


— Это его шляпа?


— Нет, он нашел ее. Владелец ее неизвестен. Я прошу вас рассматривать эту шляпу не как старую рухлядь, а как предмет, таящий в себе серьезную задачу… Однако прежде всего, как эта шляпа попала сюда. Она появилась в первый день Рождества вместе с отличным жирным гусем, который в данный момент наверняка жарится у Питерсона в кухне. Произошло это так. На Рождество, в четыре часа утра, Питерсон, человек, как вы знаете, благородный и честный, возвращался с пирушки домой по улице Тоттенхем-Корт— роуд. При свете газового фонаря он заметил, что перед ним, слегка пошатываясь, идет какой-то субъект и несет на плече белоснежного гуся. На углу Гудж-стрит к незнакомцу пристали хулиганы. Один из них сбил с него шляпу, а незнакомец, отбиваясь, размахнулся палкой и попал в витрину магазина, оказавшуюся у него за спиной. Питерсон кинулся вперед, чтобы защитить его, но тот, испуганный тем, что разбил стекло, увидев бегущего к нему человека, бросил гуся, помчался со всех ног и исчез в лабиринте небольших переулков, лежащих позади Тоттенхем-Корт-роуд. Питерсон был в форме, и это, должно быть, больше всего и напугало беглеца. Хулиганы тоже разбежались, и посыльный остался один на поле битвы, оказавшись обладателем этой понятой шляпы и превосходного рождественского гуся…


— …которого Питерсон, конечно, возвратил незнакомцу?


— В том-то и загвоздка, дорогой друг. Правда, на карточке, привязанной к левой лапке гуся, было написано: «Для миссис Генри Бейкер», а на подкладке шляпы можно разобрать инициалы «Г. Б.». Но в Лондоне живет несколько тысяч Бейкеров и несколько сот Генри Бейкеров, так что нелегко вернуть потерянную собственность одному из них.


— Что же сделал Питерсон?


— Зная, что меня занимает решение даже самых ничтожных загадок, он попросту принес мне и гуся и шляпу. Гуся мы продержали вплоть до сегодняшнего утра, когда стало ясно, что, несмотря на мороз, его все же лучше незамедлительно съесть. Питерсон унес гуся, и с гусем произошло то, к чему он уготован судьбой, а у меня осталась шляпа незнакомца, потерявшего свой рождественский ужин.


— Он не помещал объявления в газете?


— Нет.


— Как же вы узнаете, кто он?


— Только путем размышлений.


— Размышлений над этой шляпой?


— Конечно.


— Вы шутите! Что можно извлечь из этого старого рваного фетра?


— Вот лупа. Попробуйте применить мой метод. Что вы можете сказать о человеке, которому принадлежала эта шляпа?


Я взял рваную шляпу и уныло повертел ее в руках. Самая обыкновенная черная круглая шляпа, жесткая, сильно поношенная. Шелковая подкладка, некогда красная, теперь выцвела. Фабричную марку мне обнаружить не удалось, но, как и сказал Холмс, внутри сбоку виднелись инициалы «Г. Б.». На полях я заметил петельку для придерживавшей шляпу резинки, но самой резинки не оказалось. Вообще шляпа была мятая, грязная, покрытая пятнами. Впрочем, заметны были попытки замазать эти пятна чернилами.


— Я ничего в ней не вижу, — сказал я, возвращая шляпу Шерлоку Холмсу.


— Нет, Уотсон, видите, но не даете себе труда поразмыслить над тем, что видите. Вы слишком робки в своих логических выводах.


— Тогда, пожалуйста, скажите, какие же выводы делаете вы?


Холмс взял шляпу в руки и стал пристально разглядывать ее проницательным взглядом, свойственным ему одному.


— Конечно, не все достаточно ясно, — заметил он, — но кое-что можно установить наверняка, а кое-что предположить с разумной долей вероятия. Совершенно очевидно, например, что владелец ее — человек большого ума и что три года назад у него были изрядные деньги, а теперь настали черные дни. Он всегда был предусмотрителен и заботился о завтрашнем дне, но мало-помалу опустился, благосостояние его упало, и мы вправе предположить, что он пристрастился к какому-нибудь пороку, — быть может, к пьянству. По-видимому, из-за этого и жена его разлюбила…


— Дорогой Холмс…


— Но в какой-то степени он еще сохранил свое достоинство, — продолжал Холмс, не обращая внимания на мое восклицание. — Он ведет сидячий образ жизни, редко выходит из дому, совершенно не занимается спортом. Этот человек средних лет, у него седые волосы, он мажет их помадой и недавно подстригся. Вдобавок я почти уверен, что в доме у него нет газового освещения.


— Вы, конечно, шутите, Холмс.


— Ничуть. Неужели даже теперь, когда я все рассказал, вы не понимаете, как я узнал об этом?


— Считайте меня идиотом, но должен признаться, что я не в состоянии уследить за ходом ваших мыслей. Например, откуда вы взяли, что он умен?


Вместо ответа Холмс нахлобучил шляпу себе на голову. Шляпа закрыла его лоб и уперлась в переносицу.


— Видите, какой размер! — сказал он. — Не может же быть совершенно пустым такой большой череп.


— Ну, а откуда вы взяли, что он обеднел?


— Этой шляпе три года. Тогда были модными плоские поля, загнутые по краям. Шляпа лучшего качества. Взгляните-ка на эту шелковую ленту, на превосходную подкладку. Если три года назад человек был в состоянии купить столь дорогую шляпу и с тех пор не покупал ни одной, значит, дела у него пошатнулись.


— Ну ладно, в этом, пожалуй, вы правы. Но откуда вы могли узнать, что он человек предусмотрительный, а в настоящее время переживает душевный упадок?


— Предусмотрительность — вот она, — сказал он, показывая на петельку от шляпной резинки. — Резинки не продают вместе со шляпой, их нужно покупать отдельно. Раз этот человек купил резинку и велел прикрепить к шляпе, значит, он заботился о том, чтобы уберечь ее от ветра. Но когда резинка оторвалась, а он не стал прилаживать новую, это значит, что он перестал следить за своей наружностью, опустился. Однако, с другой стороны, он пытался замазать чернилами пятна на шляпе, то есть не окончательно потерял чувство собственного достоинства.


— Все это очень похоже на правду.


— Что он человек средних лет, что у него седина, что он недавно стригся, что он помадит волосы — все станет ясным, если внимательно посмотреть на нижнюю часть подкладки в шляпе. В лупу видны приставшие к подкладке волосы, аккуратно срезанные ножницами парикмахера и пахнущие помадой. Заметьте, что пыль на шляпе не уличная — серая и жесткая, а домашняя — бурая, пушистая. Значит, шляпа большей частью висела дома. А следы влажности на внутренней ее стороне говорят о том, как быстро потеет ее владелец, потому что не привык много двигаться.


— А как вы узнали, что его разлюбила жена?


— Шляпа не чищена несколько недель. Мой дорогой Уотсон, если бы я увидел, что ваша шляпа не чищена хотя бы неделю и вам позволяют выходить в таком виде, у меня появилось бы опасение, что вы имели несчастье утратить расположение вашей супруги.


— А может быть, он холостяк?


— Нет, он нес гуся именно для того, чтобы задобрить жену. Вспомните карточку, привязанную к лапке птицы.


— У вас на все готов ответ. Но откуда вы знаете, что у него в доме нет газа?


— Одно-два сальных пятна на шляпе — случайность. Но когда я вижу их не меньше пяти, я не сомневаюсь, что человеку часто приходится пользоваться сальной свечой, -может быть, он поднимается ночью по лестнице, держа в одной руке шляпу, а в другой оплывшую свечу. Во всяком случае, от газа не бывает сальных пятен… Вы согласны со мною?


— Да, все это очень остроумно, — смеясь, сказал я. — Но, как вы сами сказали, тут еще нет преступления. Никто не пострадал — разве что человек, потерявший гуся, — значит, вы ломали себе голову зря.


Шерлок Холмс раскрыл было рот для ответа, но в это мгновение дверь распахнулась, и в комнату влетел Питерсон; щеки у него буквально пылали от волнения.


— Гусь-то, гусь, мистер Холмс! — задыхаясь, прокричал он.


— Ну? Что с ним такое? Ожил он, что ли, и вылетел в кухонное окно? — Холмс повернулся на кушетке, чтобы лучше всмотреться в возбужденное лицо Питерсона.


— Посмотрите, сэр! Посмотрите, что жена нашла у него в зобу!


Питерсон протянул руку, и на ладони его мы увидели ярко сверкающий голубой камень чуть поменьше горошины. Камень был такой чистой воды, что светился на темной ладони, точно электрическая искра. Холмc присвистнул и опустился на кущетку.


— Честной слово, Питерсон, вы нашли сокровище! Надеюсь, вы понимаете, что это такое?


— Алмаз, сэр! Драгоценный камень! Он режет стекло, словно масло!


— Не просто драгоценный камень — это тот самый камень, который…


— Неужели голубой карбункул графини Моркар? — воскликнул я.


— Конечно! Узнаю камень по описаниям, последнее время я каждый день вижу объявления о его пропаже в «Тайме». Камень этот единственный в своем роде, и можно только догадываться о его настоящей цене. Награда в тысячу фунтов, которую предлагают нашедшему, едва ли составляет двадцатую долю его стоимости.


— Тысяча фунтов! О, Боже!


Посыльный бухнулся в кресло, изумленно тараща на нас глаза.


— Награда наградой, но у меня есть основания думать, — сказал Холмс, — что по некоторым соображениям графиня отдаст половину всех своих богатств, только бы вернуть этот камень.


— Если память мне не изменяет, он пропал в гостинице «Космополитен», — заметил я.


— Совершенно верно, двадцать второго декабря, ровно пять дней назад. В краже этого камня обвинен Джон Хорнер, паяльщик. Улики против него так серьезны, что дело направлено в суд. Кажется, у меня есть об этом деле газетный отчет.


Шерлок Холмс долго рылся в газетах, наконец вытащил одну, разгладил ее, сложил пополам и прочитал следующее:


«КРАЖА ДРАГОЦЕННОСТЕЙ В ОТЕЛЕ „КОСМОПОЛИТЕН“


Джон Хорнер, 26 лет, обвиняется в том, что 22 сего месяца похитил у графини Моркар из шкатулки драгоценный камень, известный под названием «Голубой карбункул». Джеймс Райдер, служащий отеля, показал, что в день кражи Хорнер припаивал расшатанный прут каминной решетки в комнате графини Моркар. Некоторое время Райдер находился в комнате с Хорнером, но потом его куда-то вызвали. Возвратившись, он увидел, что Хорнер исчез, бюро взломано и маленький сафьяновый футляр, в котором, как выяснилось впоследствии, графиня имела обыкновение держать дагоценный камень, валялся пустой на туалетном столике. Райдер сейчас же сообщил в полицию, и в тот же вечер Хорнер был арестован, но камня не нашли ни при нем, ни у него дома. Кэтрин Кыосек, горничная графини, показала, что, услышав отчаянный крик Райдера, она вбежала в комнату и тоже увидела пустой футляр. Полицейский инспектор Бродстрит из округа «Б» сообщил, что Хорнер отчаянно сопротивлялся при аресте и горячо доказывал свою невиновность. Поскольку стало известно, что арестованный и прежде судился за кражу, судья отказался разбирать дело и передал его суду присяжных. Хорнер, все время высказывавший признаки сильнейшего волнения, упал в обморок и был вынесен из зала суда».


— Гм! Вот и все, что дает нам полицейский суд, — задумчиво сказал Холмс, откладывая газету. — Наша задача теперь — выяснить, каким образом из футляра графини камень попал в гусиный зоб. Видите, Уотсон, наши скромные размышления оказались не такими уж незначительными. Итак, вот камень. Этот камень был в гусе, а гусь у мистера Генри Бейкера, у того самого обладателя старой шляпы, которого я пытался охарактеризовать, чем и нагнал на вас невыносимую скуку. Что ж, теперь мы должны серьезно заняться розысками этого джентльмена и установить, какую роль он играл в таинственном происшествии. Прежде всего испробуем самый простой способ: напечатаем объявление во всех вечерних газетах. Если таким путем не достигнем цели, прибегнем к иным методам.


— Что вы напишете в объявлении?


— Дайте мне карандаш и клочок бумаги. «На углу Гуджстрит найдены гусь и черная фетровая шляпа. Мистер Генри Бейкер может получить их сегодня на Бейкер— стрит, 221-б, в 6.30 вечера». Коротко и ясно.


— Весьма. Но заметит ли он объявление?


— Конечно. Он просматривает теперь все газеты: человек он бедный, и рождественский гусь для него целое состояние. Он до такой степени был напуган, услышав звон разбитого стекла и увидев бегущего Питерсона, что кинулся бежать, не думая ни о чем. Но потом он, конечно, пожалел, что испугался и бросил гуся. В газете мы упоминаем его имя, и любой знакомый обратит его внимание на нашу публикацию… Так вот, Питерсон, бегите в бюро объявлений, чтобы они поместили эти строки в вечерних газетах.


— В каких, сэр?


— В «Глоб», «Стар», «Пэлл-Мэлл», «Сент-Джеймс газетт», «Ивнинг ньюс стандард», «Эхо» — во всех, какие придут вам на ум.


— Слушаю, сэр! А как быть с камнем?


— Ах да! Камень я пока оставлю у себя. Благодарю вас. А на обратном пути, Питерсон, купите гуся и принесите его мне. Мы ведь должны дать этому джентльмену гуся взамен того, которым в настоящее время угощается ваша семья.


Посыльный ушел, а Холмс взял камень и стал рассматривать его на свет.


— Славный камешек! — сказал он. — Взгляните, как он сверкает и искрится. Как и всякий драгоценный камень, он притягивает к себе преступников, словно магнит. Вот уж подлинно ловушка сатаны. В больших старых камнях каждая грань может рассказать о каком-нибудь кровавом злодеянии. Этому камню нет еще и двадцати лет. Его нашли на берегу реки Амоу, в Южном Китае, и замечателен он тем, что имеет все свойства карбункула, кроме одного: он не рубиново-красный, а голубой. Несмотря на его молодость, с ним уже связано много ужасных историй. Из-за сорока граней кристаллического углерода многих ограбили, кого-то облили серной кислотой, было два убийства и одно самоубийство. Кто бы сказал, что такая красивая безделушка ведет людей в тюрьму и на виселицу! Я запру камень в свой несгораемый шкаф и напишу графине, что он у нас.


— Как вы считаете, Хорнер не виновен?


— Не знаю.


— А Генри Бейкер замешан в это дело?


— Вернее всего, Генри Бейкер здесь ни при чем. Я думаю, ему и в голову не пришло, что, будь этот гусь из чистого золота, он и то стоил бы дешевле. Все очень скоро прояснится, если Генри Бейкер откликнется на наше объявление.


— А до тех пор вы ничего не хотите предпринять?


— Ничего.


— В таком случае я навещу своих пациентов, а вечером снова приду сюда. Я хочу знать, чем окончится это запутанное дело.


— Буду рад вас видеть. Я обедаю в семь. Кажется, к обеду будет куропатка. Кстати, в связи с недавними событиями не попросить ли миссис Хадсон тщательно осмотреть ее зоб?


Я немного задержался, и было уже больше половины седьмого, когда я снова попал на Бейкер-стрит. Подойдя к дому Холмса, я увидел, что в ярком полукруге света, падавшем из окна над дверью, стоит высокий мужчина в шотландской шапочке и в наглухо застегнутом до подбородка сюртуке. Как раз в тот момент, когда я подошел, дверь отперли, и мы одновременно вошли к Шерлоку Холмсу.


— Если не ошибаюсь, мистер Генри Бейкер? — сказал Холмс, поднимаясь с кресла и встречая посетителя с тем непринужденным радушным видом, который он так умело напускал на себя. — Пожалуйста, присаживайтесь поближе к огню, мистер Бейкер. Вечер сегодня холодный, а мне кажется, лето вы переносите лучше, чем зиму… Уотсон, вы пришли как раз вовремя… Это ваша шляпа, мистер Бейкер?


— Да, сэр, это, несомненно, моя шляпа. Бейкер был крупный, сутулый человек с большой головой, с широким умным лицом и остроконечной каштановой бородкой. Красноватые пятна на носу и щеках и легкое дрожание протянутой руки подтверждали догадку Холмса о его наклонностях. На нем был порыжелый сюртук, застегнутый на все пуговицы, а на тощих запястьях, торчащих из рукавов, не было видно манжет. Он говорил глухо и отрывисто, старательно подбирая слова, и производил впечатление человека интеллигентного, но сильно помятого жизнью.


— У нас уже несколько дней хранится ваша шляпа и ваш гусь, — сказал Холмс. — Мы ждали, что вы дадите в газете объявление о пропаже. Не понимаю, почему вы этого не сделали.


Наш посетитель смущенно усмехнулся.


— У меня не так много шиллингов, как бывало когда-то, — сказал он. — Я был уверен, что хулиганы, напавшие на меня унесли с собой и шляпу, и птицу, и не хотел тратить деньги по-пустому.


— Вполне естественно. Между прочим, нам ведь пришлось съесть вашего гуся.


— Съесть? — Наш посетитель в волнении поднялся со стула.


— Да ведь он все равно испортился бы, — продолжал Холмс. — Но я полагаю, что вон та птица на буфете, совершенно свежая и того же веса, заменит вам вашего гуся.


— О, конечно, конечно! — ответил мистер Бейкер, облегченно вздохнув.


— Правда, у нас от вашей птицы остались перья, лапки и зоб, так что, если захотите…


Бейкер от души расхохотался.


— Разве только на память о моем приключении, — сказал он. — Право, не знаю, на что мне могут пригодиться disjecta membranote 1 моего покойного знакомца! Нет, сэр, с вашего разрешения я лучше ограничусь тем превосходным гусем, которого я вижу на буфете.Шерлок Холмс многозначительно посмотрел на меня и чуть заметно пожал плечами. — Итак, вот ваша шляпа и ваш гусь, — сказал он. — Кстати, не скажете ли мне, где вы достали того гуся? Я кое-что смыслю в птице и, признаться, редко видывал столь откормленный экземпляр. — Охотно, сэр, — сказал Бейкер, встав и сунув под мышку своего нового гуся. — Наша небольшая компания посещает трактир «Альфа», близ Британского музея, мы, понимаете ли, проводим в музее целый день. А в этом году хозяин трактира Уиндигейт, отличный человек, основал «гусиный клуб». Каждый из нас выплачивает по нескольку пенсов в неделю и к Рождеству получает гуся. Я целиком выплатил свою долю, ну а остальное вам известно. Весьма обязан вам, сэр, — ведь неудобно солидному человеку в моем возрасте носить шотландскую шапочку.


Он поклонился нам с комически торжественным видом и ушел.


— С Генри Бейкером покончено, — сказал Холмс, закрывая за ним дверь. — Совершенно очевидно, что он понятия не имеет о драгоценном камне. Вы очень голодны, Уотсон?


— Не особенно.


— Тогда я предлагаю превратить обед в ужин и немедленно отправиться по горячим следам.


— Я готов.


Был морозный вечер, и нам пришлось надеть пальто и обмотать себе шею шарфом. Звезды холодно сияли на безоблачном, ясном небе, и пар от дыхания прохожих был похож на дымки от пистолетных выстрелов. Четко и гулко раздавались по улицам наши шаги. Мы шли по Уимпол-стрит, Харли-стрит, через Уитмор-стрит, вышли на Оксфорд-стрит и через четверть часа были в Блумсбери, возле трактира «Альфа», скромного заведения на углу одной из улиц, ведущих к Холборну. Холмс вошел в бар и заказал две кружки пива краснощекому трактирщику в белом переднике.


— У вас, надо полагать, превосходное пиво, если оно не хуже ваших гусей, — сказал Холмс.


— Моих гусей? — Трактирщик, казалось, был изумлен.


— Да. Полчаса назад я беседовал с мистером Генри Бейкером, членом вашего «гусиного клуба».


— А, понимаю. Но видите ли, сэр, гуси-то ведь не мои.


— В самом деле? А чьи же?


— Я купил две дюжины гусей у одного торговца в Ковент-Гарден.


— Да ну? Я знаю кое-кого из них. У кого же вы купили?


— Его зовут Брекинридж.


— Нет, Брекинриджа я не знаю. Ну, за ваше здоровье, хозяин, и за процветание вашего заведения! Доброй ночи!


— А теперь к мистеру Брекинриджу, — сказал Холмс, выходя на мороз и застегивая пальто. — Не забудьте, Уотсон, что на одном конце нашей цепи всего только безобидный гусь, зато к другому ее концу прикован человек, которому грозит не меньше семи лет каторги, если мы не докажем его невиновность. Возможно, впрочем, что наши розыски обнаружат, что виноват именно он, но, во всяком случае, в наших руках нить, ускользнувшая от полиции и случайно попавшая к нам. Дойдем же до конца этой нити, как бы печален этот конец ни был. Итак, поворот на юг, и шагом марш!


Мы пересекли Холборн, пошли по Энделл-стрит и через какие-то трущобы вышли на Ковентгарденский рынок. На одной из самых больших лавок было написано: «Брекинридж». Хозяин лавки, человек с лошадиным лицом и холеными бакенбардами, помогал мальчику запирать ставни.


— Добрый вечер! Каков морозец, а? — сказал Холмс.


Торговец кивнул головой, бросив вопросительный взгляд на моего друга.


— Гуси, видно, распроданы? — продолжал Холмс, указывая на пустой мраморный прилавок.


— Завтра утром можете купить хоть пятьсот штук.


— Завтра они мне ни к чему.


— Вон в той лавке, где горит свет, кое-что осталось.


— Да? Но меня направили к вам.


— Кто же?


— Хозяин «Альфы».


— А! Я отослал ему две дюжины.


— Отличные были гуси! Откуда вы их достали?


К моему удивлению, вопрос этот привел торговца в бешенство.


— А ну-ка, мистер, — сказал он, поднимая голову и упирая руки в бока, — к чему вы клоните? Говорите прямо.


— Я говорю достаточно прямо. Мне хотелось бы знать, кто продал вам тех гусей, которых вы поставляете в «Альфу».


— Вот и не скажу.


— Не скажете — и не надо. Велика важность! Чего вы кипятитесь из-за таких пустяков?


— Кипячусь? Небось, на моем месте и вы кипятились бы, если бы к вам так приставали! Я плачу хорошие деньги за хороший товар, и, казалось бы, дело с концом. Так нет: «где гуси?», «у кого вы купили гусей?», «кому вы продали гусей?» Можно подумать, что на этих гусях свет клином сошелся, когда послушаешь, какой из-за них подняли шум!


— Какое мне дело до других, которые пристают к вам с расспросами! — небрежно сказал Холмс. — Не хотите говорить — не надо. Но я понимаю толк в птице и держал пари на пять фунтов стерлингов, что гусь, которого я ел, выкормлен в деревне.


— Вот и пропали ваши фунты! Гусь-то городской! — выпалил торговец.


— Быть не может.


— А я говорю, городской!


— Ни за что не поверю!


— Уж не думаете ли вы, что смыслите в этом деле больше меня? Я ведь этим делом занимаюсь чуть не с пеленок. Говорю вам, все гуси, проданные в «Альфу», выкормлены в городе.


— И не пытайтесь меня убедить в этом.


— Хотите пари?


— Это значило бы попросту взять у вас деньги. Я уверен, что прав. Но у меня при себе есть соверен, и я готов поставить его, чтобы проучить вас за упрямство.


Торговец ухмыльнулся.


— Принеси-ка мне книги, Билл, — сказал он.


Мальчишка принес две книги: одну тоненькую, а другую большую, засаленную, и положил их на прилавок под лампой.


— Ну-с, мистер Спорщик, — сказал торговец, — я считал, что сегодня распродал всех гусей, но, ей-ей, Бог занес ко мне в лавку еще одного. Видите эту книжку?


— Ну и что же?


— Это список тех, у кого я покупаю товар. Видите? Вот здесь, на этой странице, имена деревенских поставщиков, а цифра после каждой фамилии обозначает страницу в гроссбухе, где ведутся их счета. А эту страницу, исписанную красными чернилами, видите? Это список моих городских поставщиков. Взгляните-ка на третью фамилию. Прочтите ее вслух.


— «Миссис Окшотт, Брикстон-роуд, 117, страница 249», — прочел Холмс.


— Совершенно правильно. Теперь откройте 249-ю страницу в гроссбухе.


Холмс открыл указанную страницу: «Миссис Окшотт, Брикстон-роуд, 117 — поставщица дичи и яиц».


— А что гласит последняя запись?


— «Декабрь, двадцать второго. Двадцать четыре гуся по семь шиллингов шесть пенсов».


— Правильно. Запомните это. А внизу?


— «Проданы мистеру Уиндигейту, „Альфа“, по двенадцать шиллингов».


— Ну, что вы теперь скажете?


Шерлок Холмс, казалось, был глубоко огорчен. Вынув соверен из кармана, он бросил его на прилавок, повернулся и вышел молча, с расстроенным видом. Однако, пройдя несколько шагов, он остановился под фонарем и рассмеялся своим особенным — веселым и беззвучным — смехом.


— Если у человека такие бакенбарды и такой красный платок в кармане, у него можно выудить все что угодно, предложив ему пари, — сказал он. — Я утверждаю, что и за сто фунтов мне не удалось бы получить у него такие подробные сведения, какие я получил, побившись с ним об заклад. Итак, Уотсон, мне кажется, что мы почти у цели. Единственное, что нам осталось решить, — пойдем ли мы к этой миссис Окшотт сейчас или отложим наше посещение до утра. Из слов того грубияна ясно, что этим делом интересуется еще кто-то и я…


Громкий шум, донесшийся внезапно из лавки, которую мы только что покинули, не дал Холмсу договорить. Обернувшись, мы увидели в желтом свете качающейся лампы какого-то невысокого, краснолицого человека. Брекинридж, стоя в дверях лавки, яростно потрясал перед ним кулаками.


— Хватит с меня и вас и ваших гусей! — орал Брекинридж. — Проваливайте вы все к дьяволу! Если вы еще раз сунетесь ко мне с дурацкими расспросами, я спущу цепную собаку. Приведите сюда миссис Окшотт, ей я отвечу. А выто тут при чем? Ваших, что ли, я купил гусей!


— Нет, но все же один из них мой, — захныкал человек.


— Ну и спрашивайте его тогда у миссис Окшотт!


— Она мне велела узнать у вас.


— Спрашивайте хоть у прусского короля! С меня хватит! Убирайтесь отсюда! — Он яростно бросился вперед, и человечек быстро исчез во мраке.


— Ага, нам, кажется, не придется идти на Брикстон-роуд, — прошептал Холмс. — Пойдем посмотрим, не пригодится ли нам этот субъект.


Пробираясь между кучками ротозеев, бродящих вокруг освещенных ларьков, мой друг быстро нагнал человечка и положил ему руку на плечо. Тот порывисто обернулся, и при свете газового фонаря я увидел, как сильно он побледнел.


— Кто вы такой? Что вам надо? — спросил он дрожащим голосом.


— Извините меня, — мягко сказал Холмс, — но я случайно слышал, что вы спрашивали у этого торговца. Я думаю, что могу быть вам полезен.


— Вы? Кто вы такой? Откуда вы знаете, что мне нужно?


— Меня зовут Шерлок Холмс. Моя профессия — знать то, чего не знают другие.


— О том, что мне нужно, вы ничего не можете знать.


— Прошу прощения, но я знаю все. Вы пытаетесь установить, куда попали гуси, проданные миссис Окшотт с Брикстон-роуд торговцу Брекинриджу, который, в свою очередь, продал их мистеру Уиндигейту, владельцу «Альфы», а тот передал «гусиному клубу», членом которого является Генри Бейкер.


— Сэр, вы-то мне и нужны! — вскричал человек, протягивая дрожащие руки. — Я просто не могу выразить, как все это важно для меня!


Шерлок Холмс остановил проезжавшего извозчика.


— В таком случае лучше разговаривать в уютной комнате, чем тут, на ветреной рыночной площади, — сказал он. — Но прежде чем отправиться в путь, скажите, пожалуйста, кому я имею удовольствие оказывать посильную помощь?


Человечек заколебался на мгновение.


— Меня зовут Джон Робинсон, — сказал он, отводя глаза.


— Нет, мне нужно настоящее имя, — ласково сказал Холмс. — Гораздо удобнее иметь дело с человеком, который действует под своим настоящим именем.


Бледные щеки незнакомца загорелись румянцем.


— В таком случае, — сказал он, — мое имя — Джеймс Райдер.


— Так я и думал. Вы служите в отеле «Космополитен». Садитесь, пожалуйста, в кэб, и вскоре я расскажу вам все, что вы пожелаете узнать.


Маленький человечек не двигался с места. Он смотрел то на Холмса, то на меня с надеждой и испугом: он не знал, ждет ли его беда или удача. Наконец он сел в экипаж, и через полчаса мы были в гостиной на Бейкер-стрит.


Дорогой никто не произнес ни слова. Но спутник наш так учащенно дышал, так крепко сжимал и разжимал ладони, что было ясно, в каком нервном возбуждении он пребывает.


— Ну, вот мы и дома! — весело сказал Холмс. — Что может быть лучше пылающего камина в такую погоду! Вы, кажется, озябли, мистер Райдер. Садитесь, пожалуйста, в плетеное кресло. Я только надену домашние туфли, и мы сейчас же займемся вашим делом. Ну вот, готово! Так вы хотите знать, что стало с теми гусями?


— Да, сэр.


— Пожалуй, вернее, с тем гусем? Мне кажется, вас интересовал лишь один из них — белый, с черной полосой на хвосте…


Райдер затрепетал от волнения.


— О, сэр! — вскричал он. — Вы можете сказать, где находится этот гусь?


— Он был здесь.


— Здесь?


— Да, и оказался необыкновенным гусем. Не удивительно, что вы заинтересовались им. После своей кончины он снес яичко


— прелестное, сверкающее голубое яичко. Оно здесь, в моей коллекции.


Наш посетитель, шатаясь, поднялся с места и правой рукой ухватился за каминную полку. Холмс открыл несгораемый шкаф и вытащил оттуда голубой карбункул, сверкавший, словно звезда, холодным, ярким, переливчатым блеском. Райдер стоял с искаженным лицом, не зная, потребовать ли камень себе или отказаться от него.


— Игра проиграна, Райдер, — спокойно сказал Шерлок Холмс. — Держитесь крепче на ногах, не то упадете в огонь. Помогите ему сесть, Уотсон. Он еще не умеет хладнокровно мошенничать. Дайте ему глоток бренди. Так! Теперь он хоть немного похож на человека. Ну и жалкая же личность!


Райдер едва держался на ногах, но водка вызвала у него на щеках слабый румянец, и он сел, испуганно глядя на своего обличителя.


— Я знаю почти все, у меня в руках почти все улики, и вы не многое сможете добавить. И все-таки рассказывайте, чтобы в деле не оставалось ни малейшей неясности. Откуда вы узнали, Райдер, о голубом карбункуле графини Моркар?


— Мне сказала о нем Кэтрин Кьюсек, — ответил тот дрожащим голосом.


— Знаю, горничная ее сиятельства. И искушение легко завладеть богатством оказалось сильнее вас, как это неоднократно бывало и с более достойными людьми. И вы не особенно выбирали средства для достижения своей цели. Мне кажется, Райдер, из вас получится порядочный негодяй! Вы знали, что этот паяльщик Хорнер был уже уличен в воровстве и что подозрения раньше всего падут на него. Что же вы сделали? Вы сломали прут каминной решетки в комнате графини — вы и ваша сообщница Кьюсек — и устроили так, что именно Хорнера послали сделать ремонт. Когда Хорнер ушел, вы взяли камень из футляра, подняли тревогу, и бедняга был арестован. После этого…


Тут Райдер внезапно сполз на ковер и обеими руками обхватил колени моего друга.


— Ради Бога, сжальтесь надо мной! — закричал он. — Подумайте о моем отце, о моей матери. Это убьет их! Я никогда не воровал, никогда! Это не повторится, клянусь вам! Я поклянусь вам на Библии! О, не доводите этого дела до суда! Ради Христа, не доводите дела до суда!


— Ступайте на место, — сурово сказал Холмс. — Сейчас вы готовы ползать на коленях. А что вы думали, когда отправляли беднягу Хорнера на скамью подсудимых за преступление, в котором он не повинен?


— Я могу скрыться, мистер Холмс! Я уеду из Англии, сэр! Тогда обвинение против него отпадет…


— Гм, мы еще потолкуем об этом. А пока послушаем, что же действительно случилось после воровства. Каким образом камень попал в гуся, и как этот гусь попал на рынок? Говорите правду, ибо для вас правда — единственный путь к спасению.


Райдер повел языком по пересохшим губам.


— Я расскажу всю правду, — сказал он. — Когда арестовали Хорнера, я решил, что мне лучше унести камень на случай, если полиции придет в голову обыскать меня и мою комнату. В гостинице не было подходящего места, чтобы спрятать камень. Я вышел, будто бы по служебному делу, и отправился к своей сестре. Она замужем за неким Окшоттом, живет на Брикстон-роуд и занимается тем, что откармливает домашнюю птицу, для рынка. Каждый встречный казался мне полицейским или сыщиком, и, несмотря на холодный ветер, пот градом струился у меня по лбу. Сестра спросила, почему я так бледен, не случилось ли чего. Я сказал, что меня взволновала кража драгоценности в нашем отеле. Потом я прошел на задний двор, закурил трубку и стал раздумывать, что бы предпринять.


Есть у меня приятель по имени Модели, который сбился с пути и только что отбыл срок наказания в Пентонвиллской тюрьме. Мы встретились с ним, разговорились, и он рассказал мне, как воры сбывают краденое. Я понимал, что он меня не выдаст, так как я сам знал за ним кое-какие грехи, и потому решил идти прямо к нему в Килберн и посвятить его в свою тайну. Он научил бы меня, как превратить этот камень в деньги. Но как добраться туда? Я вспомнил о тех терзаниях, которые пережил по пути из гостиницы. Каждую минуту меня могли схватить, обыскать и найти камень в моем жилетном кармане. Я стоял, прислонившись к стене, рассеянно глядя на гусей, которые, переваливаясь, бродили у моих ног, и внезапно мне пришла в голову мысль, как обмануть самого ловкого сыщика в мире…


Несколько недель назад сестра обещала, что к Рождеству я получу от нее отборнейшего гуся в подарок, а она слово держит. И я решил взять гуся сейчас же и в нем пронести камень. Во дворе был какой-то сарай, я загнал за него огромного, очень хорошего гуся, белого, с полосатым хвостом. Потом поймал его, раскрыл ему клюв и как можно глубже засунул камень ему в глотку. Гусь глотнул, и я ощутил рукою, как камень прошел в зоб. Но гусь бился и хлопал крыльями, и сестра вышла узнать в чем дело. Я повернулся, чтобы ответить, и негодный гусь вырвался у меня из рук и смещался со стадом.


«Что ты делал с птицей, Джеймс?» — спросила сестра.


«Да вот ты обещала подарить мне гуся к Рождеству. ЯЯЯ и пробовал, какой из них пожирнее».


«О, мы уже отобрали для тебя гуся, — сказала она, — мы так и называли его: „Гусь Джеймса“. Вон тот, большой, белый. Гусей всего двадцать шесть, из них один тебе, а две дюжины на продажу».


«Спасибо, Мэгги, — сказал я. — Но если тебе все равно, дай мне того, которого я поймал».


«Твой тяжелее по крайне мере фунта на три, и мы специально откармливали его».


«Ничего, мне хочется именно этого, я бы сейчас и взял его с собой».


«Твое дело, — сказала сестра обиженно. — Какого же ты хочешь взять?»


«Вон того белого, с черной полосой на хвосте… Вон он, в середине стада».


«Пожалуйста, режь его и бери!»


Я так и сделал, мистер Холмс, и понес птицу в Килберн. Я рассказал своему приятелю обо всем — он из тех, с которыми можно говорить без стеснения. Он хохотал до упаду, потом мы взяли нож и разрезали гуся. У меня остановилось сердце, когда я увидел, что произошла ужасная ошибка, и камня нет. Я бросил гуся, пустился бегом к сестре. Влетел на задний двор — гусей там не было.


«Где гуси, Мэгги?» — крикнул я.


«Отправила торговцу».


«Какому торговцу?»


«Брекинриджу на Ковент-Гарден».


«А был среди них один с полосатым хвостом — такой же, какого я взял?» — спросил я.


«Да, Джеймс, ведь было два гуся с полосатыми хвостами, я вечно путала их».


Тут, конечно, я понял все и со всех ног помчался к этому самому Брекинриджу. Но он уже распродал гусей и не хотел сказать кому. Вы слышали сами, как он со мной разговаривал. Сестра думает, что я сошел с ума. Порой мне самому кажется, что я сумасшедший. И вот… теперь я презренный вор, хотя даже не прикоснулся к богатству, ради которого погубил себя. Боже, помоги мне! Боже, помоги! — Он закрыл лицо руками и судорожно зарыдал.


Потом наступило долгое молчание, лишь слышны были тяжелые вздохи Райдера, да мой друг мерно постукивал пальцами по столу. Вдруг Шерлок Холмс встал и распахнул настежь дверь.


— Убирайтесь! — проговорил он.


— Что? Сэр, да благословит вас небо!


— Ни слова! Убирайтесь отсюда!


Повторять не пришлось. На лестнице загрохотали стремительные шаги, внизу хлопнула дверь, и с улицы донесся быстрый топот.


— В конце концов, Уотсон, — сказал Холмс, протягивая руку к глиняной трубке, — я работаю отнюдь не затем, чтобы исправлять промахи нашей полиции. Если бы Хорнеру грозила опасность, тогда другое дело. Но Райдер не станет показывать против него, и обвинение рухнет. Возможно, я укрываю мошенника, но зато спасаю его душу. С этим молодцом ничего подобного не повторится, — он слишком напуган. Упеките его сейчас в тюрьму, и он не развяжется с ней всю жизнь. Кроме того, нынче праздники, надо прощать грехи. Случай столкнул нас со странной и забавной загадкой, и решить ее — само по себе награда. Если вы будете любезны и позволите, мы немедленно займемся новым «исследованием», в котором опять-таки фигурирует птица: ведь к обеду у нас куропатка.