Оглавление

Глава 28. Ленин против Струве

В книге «Святое семейство» Карл Маркс и Фридрих Энгельс высказали убежденность в том, что в природе нет материального объекта, точно соответствующего классу понятий «плод вообще». В книге «Диалектика природы» Энгельс не согласился с наличием в природе материальных объектов, соответствующих классу понятий «квадратный корень из минус единицы» и классу понятий «четвертое пространственное измерение».

«Против материализма вообще, и против склонности к материализму большинства естествоиспытателей в особенности, Леклер ведет такую же беспощадную борьбу, как и Шуппе, и Шуберт-Зольдерн, и Ремке. «Вернемся назад, — говорит Леклер, — к точке зрения критического идеализма, не будем приписывать природе в целом и процессам природы трансцендентного существования» (т. е. существования вне человеческого сознания)…»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.224).

Смысл высказываний Маркса и Энгельса состоит в следующем: не будем приписывать плоду вообще и квадратному корню из минус единицы существование вне человеческого сознания, не будем приписывать природе существование плода вообще, квадратного корня из минус единицы, четвертого измерения пространства.

Выходит, что Маркс и Энгельс стояли в одном ряду с борцами против материализма Леклером, Шуппе, Ремке, Шубертом-Зольдерном.

Молчаливо подразумевается, что нужно приписывать окружающему миру существование того, что воспринимается органами чувств, и нельзя приписывать окружающему миру существование того, что является абстрактным обобщением.

В 1914 году В.И.Ленин написал статью «Еще одно уничтожение социализма». Статья размещена в полном собрании сочинений, в томе 25 на страницах 31-52.

В статье В.И.Ленин вступил в спор с П.Б.Струве по вопросу реалистичности абстрактных понятий, входящих в состав теории Карла Маркса о стоимости товаров и ценообразовании при капиталистическом укладе хозяйствования.

Петр Бернгардович Струве взял за основу своих научных рассуждений книгу «Святое семейство» Карла Маркса и Фридриха Энгельса, точнее, ту часть книги, в которой шла речь о том, что понятие «плод вообще» не может производить из себя яблоки, груши, сливы, абрикосы, орехи, хотя понятие «плод вообще» создавалось на основе изучения яблок, груш и т.п. П.Б. Струве указал, что в марксисткой политэкономии эмпирические цены управляются законом ценности, так сказать, цены заимствуют свое бытие от «субстанции ценности»; ценность, как нечто отличное от цены, от нее независимое, ее определяющее, есть фантом; цена есть факт, но ценность не является фактом, а является абстракцией, указывающей на соотношение полезного в процессе обмена одного полезного на другое полезное, и будет бессмыслицей наделять абстракцию способностью регулировать действительный процесс обмена.

Струве пришел к тому же выводу, к которому пришли Маркс и Энгельс: постигаемое при помощи психических абстракций имеет абстрактно-психический характер; если брать за основу яблоки и груши, и из них выводить общее понятие «плод», и этому понятию приписывать материальную способность порождать яблоки и груши, то обладающий таким свойством «плод» является фантомом; если брать за основу цены, и из них выводить общее понятие «ценность», и этому понятию приписывать материальную способность порождать цены в реальном обмене товаров, то обладающая таким свойством «ценность» является фантомом.

Размышления Маркса и Энгельса и их вывод о фантомах изложены в краткой форме в четырнадцатой главе «Потопление фактов в море измышлений».

Здесь уместно напомнить о том, что Александр Александрович Богданов согласился с точкой зрения Карла Маркса и Фридриха Энгельса, по вопросу о фантомах. С мнением Богданова можно ознакомится по книге «Материализм и эмпириокритицизм», в которой В.И.Ленин сообщил, что Богданов «возражает реакционным философам, говоря, что попытки выйти за пределы опыта приводят на деле "только к пустым абстракциям и противоречивым образам, все элементы которых брались все-таки из опыта"»(с.153).

Струве считал, что Маркс чересчур легкомысленно, без соблюдения осторожности, вышел за пределы опыта, и это привело Маркса к пустым абстракциям и противоречивым образам, вписанным в книгу «Капитал».

В книге "Диалектика природы" Энгельс высказал свою точку зрения о фактах и домысливании абстракций к фактам. Представление о силе заимствовано из проявлений деятельности человеческого организма, связывающего его с окружающей средой. Мы говорим о мускульной силе, о поднимающей силе рук, о прыгательной силе ног, о пищеварительной силе желудка и кишечного тракта, об ощущающей силе нервов, о секреторной силе желез и т. д. Иными словами, невозможность исчерпывающего описания неизвестных внутренних процессов, действительно протекающих при осуществлении той или иной функции человеческого организма, приводит к тому, что вместо точного всестороннего описания мы подсовываем неполноценное частичное описание, включающее в себя незначительную толику действительной причины, и неполноценное описание выражено словами о так называемой силе. Подсунутое полуфиктивное описание соответствует процессу, связанного с функцией организма. Мы переносим затем этот метод также и на физический мир и сочиняем столько же сил в физике, сколько обнаруживаем различных явлений в природе. В называемом «силами» изображены закономерности, понятийно охватывающие на первых порах лишь небольшие ряды процессов природы, условия которых довольно непонятны. Мы еще не выяснили себе довольно запутанных условий проявления объективных процессов. Требование познать явления природы, объективные закономерности, условия которых сейчас запутанны для исследователей, принимает своеобразную форму выражения, превращаясь в требование отыскивать силы, представляющие собой причины действительных процессов, незначительная толика которых нам известна. В объективные процессы природы вносится субъективное представление о силе. К частично выявленной действительной закономерности через примысливание полуфиктивной силы присоединяется лишь наше субъективное утверждение, что закон природы действует при помощи некоторой неподтвержденной «силы». Это уж очень своеобразный способ «объективизации», когда в некоторый, — уже установленный как независимый от нашей субъективности и, следовательно, уже вполне объективный, — закон природы вносят чисто субъективное представление о силе.

Петр Струве применил к политэкономическим понятиям логику Фридриха Энгельса, и установил, что понятие «ценность» является результатом размышления над ценами, которые представляют собой хорошо известные действительные процессы в товарообмене; в цены вносятся чисто субъективное, полуфиктивное понятие «ценности», которому приписывается фантомное свойство увеличивать или уменьшать цены.

С точки зрения Струве, способность человека создавать в своей голове представление о причине, влияющей на рост или падение цен, не может обеспечить наличие материального объекта, для которого представляемая человеком причина является приблизительно точной копией, и поэтому человеческое представление есть всего лишь фантом, абстракция без реальности.

«Дело всякого исторического исследования приходится начинать с изучения состояния производительных сил и экономических отношений данной страны. Но на этом, разумеется, исследование не должно останавливаться: оно должно показать, как сухой остов экономии покрывается живой плотью социально-политических форм, а затем — и это самая интересная, самая увлекательная сторона задачи — человеческих идей, чувств, стремлений и идеалов. В руки исследователя поступает, можно сказать, мертвая материя... из его рук должен выйти полный жизни организм»(Г.В. Плеханов).

Из рук исследователя выходит изображение организма, но факт выхода не доказывает, что изображение соответствует действительности. Изображение нуждается в доказывании того, что оно реалистично.

Состояние производительных сил, экономические отношения, и многие другие твердо установленные факты могут быть положены в основу теоретизирования, но нельзя верить в правильность теоретизирования, когда правильность теоретизирования обоснована лишь тем, что твердо установленные факты являются незыблемой основой.

В книге «Нищета философии» Карл Маркс написал, что абстрактно мыслящие исследователи воображают, что они занимаются анализом, когда размышляют над абстракциями, приводящими к логической категории «субстанция»; но в действительности они просто топят реальный мир в мире логических категорий.

П.Б.Струве считал, что К.Маркс совершил потопление обнаруживаемых цен в умозрительном понятии «субстанциональная ценность», и аналитические размышления над действительными ценами (и размышления над остовом экономии, завершившиеся тем, что остов покрылся живой плотью социально-политических форм) привели к пустопорожней абстракции.

В главе 20 «Физиологический идеализм» указывалось, что теории имеют несколько структурных частей, и что практический критерий истинности, примененный к первой структурной описательной части, не может выявить правильность (и этим вызывает сомнения) второй структурной объясняющей части теории. Объясняющая часть теории не может считаться достоверной только на том основании, что она пристыкована к описывающей части теории, в которой изложены твердо установленные факты. Эту же мысль можно выразить проще, не ссылаясь на разделение теорий на несколько структурных частей. Фридрих Самуилович Завельский в 1974 году издал книгу «Масса и ее измерение», и в книге имеется более простая формулировка: «Та или иная теория редко удовлетворяет ученых, если лежащие в ее основе допущения придуманы специально для объяснения определенного факта».

Также более простую формулировку предложил Лев Борисович Баженов, автор книги «Строение и функции естественнонаучной теории», вышедшей в свет в 1978 году: «Теоретическое построение, ограничивающееся просто объяснением уже известного материала, всегда вызывает подозрение в отношении своего правдоподобия».

Завельский и Баженов имеют ввиду — когда обнаружен новый факт и для его объяснения создана новая концепция с придуманными допущениями, то новая концепция в обязательном порядке должна объяснять также и издавна известные факты (даже если издавна известные факты уже имеют объяснения). При отсутствии этого, концепция сомнительна. Придуманные допущения надлежит подвергнуть проверке (проверке отдельно от проверки фактов), и только после этого появится доверие. До проверки недопустимо доверять.

По сути дела, Струве применил номиналистические формулировки Завельского и Баженова, и сделал вывод: Карл Маркс разработал логически-обоснованное обобщение, но наличия объясняющего обобщения явно недостаточно; не проводились экспериментально-эмпирические работы, доказывающие правильность абстрактных допущений, придуманных Марксом посредством обобщения фактов и предназначенных для объяснения роста и падения цен на товары, и поэтому нельзя доверять теории Маркса, изложенной в книге «Капитал». В этой книге Маркс прямо указал, что при анализе категории «стоимость» нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактивами; то и другое должна заменить сила абстракции.

Маркс с одобрения Энгельса сделал то, что Маркс и Энгельс запретили в книгах «Святое семейство» и «Нищета философии», а именно, запретили умственными усилиями делать догадки о причинах, логически обосновывать догадки, т.к. постигаемое при помощи размышлений является всего лишь абстракцией (абстракцией без реальности); общепризнано, что абстрактно-психическое не вызывает материальные эффекты и поэтому оно не годится на роль причины.

Истина всегда конкретна. Абстракция — это всего-навсего рабочая гипотеза. Нельзя доверять абстракции, пока абстракция не превращена в конкретное (подобно тому, как цингопредотвращающая сила из абстракции превратилась в конкретные витамины).

Ленин не согласился с номиналистом Струве, и доказывал его низкую научную подготовку в сфере абстракций, неспособность найти факты, опровергающие теорию Маркса. Струве не смог опровергнуть теорию Маркса, следовательно, марксова теория является объективно-верной. Реакционные круги вкупе с фидеистами заинтересованы в признании абстракции, разработанной Марксом, рабочей гипотезой, и Струве отрабатывал заказ реакционных кругов, называя «субстанциональную ценность» рабочей гипотезой. Струве прятался за скептицизм и номинализм, и отказывался дать честный прямой бой логически обоснованной теории Маркса, отделываясь мелкими номиналистическими придирками. Струве кичился эмпиризмом, чтобы принизить значение логических обоснований и натравить скептицизм и номинализм на обобщения, имеющих глубокое логическое обоснование. Пресловутый «эмпиризм» господина Струве состоит в изгнании из науки неприятных для буржуа обобщений. Струве отчаялся от трудностей научного исследования, и поэтому он прибегнул к упрощенному подходу к научному исследованию, характерному для номиналистов, состоящему в пренебрежительном отношении к логически обоснованным обобщениям. Струве пытался спрятать свою боязнь перед наукой, отвергающей номиналистические поползновения. Струве пытался спрятать свою боязнь перед признанием объективного характера тех обобщений, которые выведены Марксом из многократно проверенных фактов.

Ленин защищал политэкономию Маркса и имеющиеся в политэкономии абстрактные положения, и защита состояла в том, что Струве обвинялся в ошибочном истолковании эмпирического обоснования. В.И.Ленин прямо пишет на странице 45, что наблюдение за процессами обмена, покупок, продажи представляет собой проверку объяснений (общих понятий, придуманных допущений). Наблюдения за фактами обосновывает факты, и заодно обосновывает объяснения. Здесь нельзя не вспомнить Роджера Котеса, который в предисловии к книге Исаака Ньютона в 1713 году написал, что Ньютон смог доказать существование тяготения на основании совершающихся явлений, представляющие собой определенные траектории, по которым двигаются планеты и кометы. Правильность домысленных причин доказывается тем, что следствия представляют собой твердо установленные и многократно проверенные факты. Применяя такое доказывание, можно обосновать любую теорию, в том числе малоосмысленную теорию Дриша.

По мнению Котеса и Ленина, правильное понимание эмпиризма состоит в том, что наличие эмпирических фактов, для объяснения причины которых создается теория, считается доказывающим правильность объяснения. Струве не согласился с таким доказыванием, и поэтому он был объявлен Лениным имеющим ложное представление об эмпиризме.

Струве и Ленин имели различный подход к доказыванию; Струве не признавал причины доказанными, когда доказывание состоит в тщательном наблюдении за следствиями. Причины должны доказываться отдельно от доказывания следствий. Неявно выраженный спор о раздельном доказывании причин и следствий является малозаметным глубинным основанием, подтолкнувшим В.И.Ленина к написанию статьи с критикой П.Б.Струве.

Ленин имел убеждение, что понятие «ценность» успешно прошло через практическую проверку, и проверка состояла в наблюдении за ценами в процессе продажи и покупки товаров. Струве полагал, что практическая проверка еще не применялась к понятию «ценность».

Галилео Галилей утверждал, что скорость вращения Земли вокруг своей оси, и скорость движения Земли по орбите вокруг Солнца в ночное время складываются, а в дневное время вычитаются друг из друга, это сложение и вычитание скоростей сказывается на морских водах и происходят отливы и приливы. Для того, чтобы кораблям было легче выйти в море, мореходы направлялись в открытое море во время отлива, и отливная волна влекла за собой корабли. Мореходы практически использовали морские отливы, но практическая польза от отливов не доказывает правильность концепции Галилео Галилея о сложении и вычитании скоростей, связанных с движением Земли. Эмпирические факты и польза от их применения не могут считаться доказательством правильности объяснения, когда в качестве доказательства используются факты, для объяснения которых создано объяснение.

По мнению Ленина, закон «ценности» и закон броуновского движения мало отличаются друг от друга: если при помощи видимого броуновского движения (и видимого неравномерного распределения броуновских частиц в толще воды — внизу много броуновских частиц, вверху мало броуновских частиц) доказана правильность точки зрения о существовании невидимых атомов, то почему тогда наблюдаемое ценообразование не может считаться доказательством правильности закона «ненаблюдаемой субстанциональной ценности»?

Невидимое оставляет видимые следы. В 1953 году известный физик Макс Борн написал статью «Физическая реальность», в которой он доказывал, что видимые следы, наблюдаемые в камере Вильсона, убедительно свидетельствуют о существовании невидимых электронов и других элементарных частиц. Наверняка, Ленину попалось в руки несусветное количество книг по физике, написанных учеными, подобным Роджеру Котесу и Максу Борну; Ленин не смог отделить зерна от плевел, и от некритического чтения таких книг у В.И.Ленина сформировалось превратное представление о том, как создаются умозрительные представления о невидимом и как устанавливается реалистичность таких представлений.

Философская проблема, связанная с отношением В.И.Ленина к доказыванию химических, физических, политэкономических теорий, — это проявление проблемы сочинения примитивных книг и учебников про химию, физику, политэкономию. Точнее, популяризаторы науки создают проблему, когда они сглаживают противоречия в науке, и перед читателями популяризаторских книг предстают чрезмерно упрощенные противоречия в химии, физике, политэкономии.

(В конце тридцатой главы «Заключение» упоминается мнение Гегеля по поводу решения указанной проблемы.)

Из статьи В.И.Ленина можно понять, какой смысл вкладывал П.Б.Струве в термины «метафизика» и «метафизический материализм» — признание объективного характера за абстракциями (придуманными допущениями, обобщениями наблюдаемых фактов), не проверенных микроскопом, химическими реактивами, экспериментально-практическим критерием истинности.

Экспериментально-практический критерий может быть применен к предсказаниям, выводимым из объяснения, но сами объяснения таковы, что к ним не применим экспериментально-практический критерий истинности. По этой причине нельзя доказать правдоподобие объяснений. Недостоверное именуется «метафизикой». Та область знаний, где не применяется экспериментально-практический критерий истинности, надлежит называть метафизической областью. Также нужно выделить условно-метафизическую область, в которой находится то, к чему может быть применен, но еще не применялся экспериментально-практический критерий истинности.

По мнению эмпириокритиков, наука должна быть достоверной, и это достигается путем изгнания из науки метафизического. Достичь достоверности науки можно и другим способом — переименовать метафизическое в достоверное, и убедить в правильности переименования при помощи ГУЛага.

В.И.Ленин выразился в том смысле, что в борьбе средневековых номиналистов и анти-номиналистов проявляется аналогия с современной борьбой идеалистов и материалистов.

Действительно, аналогия имеется. Материализм утверждает: в окружающем мире существует то, что люди называют существующим; человеческие представления о существующем является подобием существующего. Анти-номинализм говорит примерно то же самое: люди создают в своих головах общие понятия, и они представляют собой приблизительно точное изображение материального общего, имеющегося в природе. Идеалисты и номиналисты делают аналогичные друг другу заявления: в окружающем мире существует то, относительно чего собраны весьма убедительные доказательства существования; считаемое находящимся вне нас не всегда действительно находится вне нас; многие абстракции являются абстракциями без реальности; человеческие представления о существующем существенно отличаются от существующего и не подобны существующему; действительный мир нельзя понимать таким, каким он изображается в абстракциях и обобщениях; обобщения естествознания во многих случаях являются фантомами (ПСС, т.25, с.46).

В.И.Ленин отказывался признать правильность концепции о четвертом измерении пространства. Такую концепцию Ленин называл бессодержательной нелепостью, нереальной фальшью, больной фантазией. Другими словами, четвертое пространственное измерение есть абстракция без реальности.

При рассмотрении вопроса о четвертом пространственном измерении, Ленин перешел на позиции идеализма и номинализма.

В статье «Еще одно уничтожение социализма» В.И.Ленин написал, что объективная стоимость есть обобщенное выражение явления цены. И чем это отличается от высказывания Маха «объективная вещь есть обобщенный символ ощущений»? И Мах, и Ленин истолковывали как объективное то, что представляет собой человеческие размышления. Но Мах, в отличие от Ленина, указывал на неправомерность такого истолкования.

Беркли доказывал, что называемое людьми объективным во многих случаях на самом деле является субъективной мыслью. Ленин подтвердил правильность концепции Беркли, когда написал, что объективная стоимость есть обобщение. Объективное Ленин приравнял к субъективному.

Где находится обобщение? В голове Ленина. Стоимость находится там же, где находится обобщение, т.е. в голове Ленина. Вне головы Ленина нет стоимости. Ленин — экономический солипсист, поскольку из написанного им вытекает, что вне его нет стоимости.

В книге «Материализм и эмпириокритицизм» на странице 338 В.И.Ленин привел слова Франца Блея о том, что ничего, кроме «субъективных» взглядов Маркса, за политэкономией марксизма не имеется. Ленин не привел никаких аргументов, указывающих на объективность политической экономии, разработанной Марксом. Единственное, что сделал Ленин в защиту экономического учения Маркса, это написание фразы о том, что Маркс признавал объективную истину.

Ганс Дриш обнаружил, что в некоторых условиях клетки размножаются, и у ящерицы появляется новый хвост, который поначалу имеет короткую длину; при некоторых других условиях размножение клеток прекращается, и хвост у ящерицы прекращает удлиняться. Карл Маркс обнаружил, что в некоторых условиях происходит рост цен на товары, а в некоторых иных условиях цены уменьшаются. Дриш и Маркс имели желание дать объяснение наблюдаемым фактам, и они придумали причины, приводящие к появлению фактов — энтелехию и закон «ценности». Дриш и Маркс не сообщили о том, каким конкретным образом причины приводят к появлению наблюдаемых фактов, и поэтому оказалось невозможным уличить причины в том, что они не соответствуют действительности или они являются внутренне противоречивыми. Дриш и Маркс рассчитывали на то, что научный мир доверчиво воспримет их сообщения о том, что указанные ими причины приводят к указанным следствиям. Отсутствие подробных сведений о причине помешало проверить причины при помощи микроскопа, или химических реактивов, или рентгеновскими лучами.

Фридрих Энгельс разработал концепцию о том, что насущная необходимость общения заставляла обезьяну упражнять гортань, и мало-помалу формировались голосовые связки и возникала человеческая речь. Если необходимость существует, то где она находится: внутри обезьяны или вне ее? Если внутри, то какими психологическими тестами можно обнаружить ее? Или какими хирургическими операциями можно воспользоваться для этого? Если необходимость существует вне обезьяны, то какие приборы нужно использовать для поиска и локализации необходимости? Указывает ли концепция Энгельса пути, на которых может быть показана материалистическая природа необходимости? Ответ на эти вопросы отсутствует. Энгельс использовал необходимость точно так же, как Дриш использовал энтелехию — изложена подробная информация о следствии и чрезвычайно скупая информация о причине.

В первую половину девятнадцатого века производилось измерение теплоемкости многих твердых тел. Оказалось, что алмаз, графит, бор и кремний обладают свойствами, резко выделяющих его среди множества других твердых тел — их теплоемкость не постоянна, а увеличивается при нагревании; при некоторой температуре рост теплоемкости прекращается, и их теплоемкость становится приблизительно равной теплоемкости всех остальных твердых тел, имеющих комнатную темературу.

В 1920-х годах году Паули и Ферми принялись разрабатывать объяснение для этого загадочного явления. Было известно о высокой прочности алмаза, и это свойство было взято за основу; Паули и Ферми сообщили, что атомы внутри алмаза связаны между собой очень жестко, и поэтому при нагревании колебания атомов (ядер и электронов) возле среднего положения имеют намного меньший размах, чем у атомов менее твердых тел; энергия, которую в состоянии принять атомы алмаза, меньшее энергии теплового кванта, и атомы не увеличивают размах своих колебаний; при нагревании алмаза атомы с большей легкостью воспринимают подводимую извне энергию, и размах атомных колебаний увеличивается.

Подобно Дришу, Марксу и Энгельсу, Паули и Ферми придумали причину, наделяемую способностью приводить к появлению наблюдаемых фактов. Паули и Ферми отличились от Дриша, Маркса и Энгельса тем, что более подробно описали «внутренний механизм» — каким образом придуманная причина проявляет себя и вызывает запланированный эффект. Подробное описание связи между причиной и следствием позволило уличить причинно-следственную связь в нереалистичности.

Концепция Паули и Ферми имеет два внутренних противоречия. Во-первых, Паули и Ферми заявили, что при нормальной температуре алмаза энергии колебаний некоторых атомов является недостаточной для возбуждения всех атомов, и это сопровождается низкой теплоемкостью; при нагревании твердых веществ происходит энергетическое возбуждение атомов кристаллической решетки, свою энергию атомы передают электронам, при этом получаемая электронами энергия имеет относительно небольшую величину, и общая энергия электронов увеличивается незначительно. Такие теоретические процессы должны были объяснить низкую теплоемкость алмаза. Паули и Ферми заявляли: незначительное изменение средней энергии атомов алмаза при воздействии значительного количества тепла объясняет малую теплоемкость электронов. Противоречие состоит в том, что постулируется ничтожное изменение атомарной энергии алмаза при подводе значительного тепла, и это означает гигантскую теплоемкость атомов и электронов, а вовсе не малую теплоемкость.

Во-вторых, из объяснения Паули и Ферми логически вытекает, что «нормализация» теплоемкости алмаза при нагревании должна приводить у уменьшению прочности алмаза (приближение теплоемкостных свойств алмаза к таким же свойствам тел средней степени прочности, должно сопровождаться приближением прочностных свойств алмаза к прочностным свойствам тел средней степени прочности), однако экспериментальное исследование алмазов показало, что прочность алмазов при нагревании не становится равной прочности тел средней степени прочности. Эксперименты показали несоответствие между экспериментами и концепцией Паули и Ферми.

Джеймс Кук осознал возможность предотвращения цинги посредством употреблению в пищу цитрусовых плодов и квашеной капусты, и при этом Кук не поведал о том, каково промежуточное звено между причиной и следствием.

Кук, Дриш, Маркс, Энгельс не знали (или очень мало знали), каким конкретным образом осуществляется связь между причиной и следствием, и отсутствие такой информации привело к тому, что Куку, Дришу, Марксу, Энгельсу удалось избежать критики по поводу нереалистичности «внутреннего механизма», приводящего к наблюдаемым следствиям.