Оглавление

Глава 15. Гипотезы: за и против

«Гипотеза есть яд разума и чума философии»(Лавуазье)

«Польза гипотез в том, что они могут предсказывать какие-то новые качественные стороны, относящиеся к таким вещам и явлениям, которые уже давно известны, хотя то, что о них предсказывает гипотеза, еще не было замечено»(Хвольсон)

 Этьен Кондильяк в 1749 году издал книгу «Трактат о системах, в которых вскрываются их недостатки и достоинства», в которой затрагивался вопрос о роли гипотез в науке. «К открытию действительных причин исследуемых природных явлений мы никогда не приходим сразу. Сначала на основе предварительно изученных фактов мы выдвигаем первую догадку, проверяем ее на опыте и либо отвергаем, либо исправляем. Затем выдвигаем вторую догадку, касающуюся более широкого круга фактов, и аналогичным образом движемся далее от предположения к предположению, проверяя каждое опытом. Чтобы делать научные открытия, необходимо выдвигать гипотезы; путь к очевидности идет через предположения»(Кондильяк Э.Б., третий том трехтомника Сочинений, с.182).

Кондильяк говорит о том, что человек дает природе законы, в соответствии с которыми двигаются небесные светила. «Совершенство земледелия зависит от знания времен года. В силу этого пахарь вынужден был стать астрономом. Чем больше была нужда в изучении движения светил, тем с большей поспешностью он строил предположения, в которых ход светил выступал таким, каким человеку рисовало его воображение. И он начинал с того, что строил ошибочные системы. Но если его гипотезы не согласовывались с состоянием погоды в различные периоды, то, как бы велико ни было его предубеждение, оно не могло устоять перед наглядной ошибочностью его представлений, в которых движения светил выступали такими, какими их рисовало его воображение. Тогда человек вновь начинал наблюдать, строил новые гипотезы. Опыт исправлял ошибки, и в астрономии совершался прогресс»(Кондильяк Э.Б., «Курс занятий по обучению принца Пармского»).

В 1948 году на съезде академиков от биологии, т.е. на сессии Академии сельскохозяйственных наук СССР, лидер советских биологов Трофим Денисович Лысенко бросил упрек приверженцам хромосомной теории наследственности в том, что чрезмерное абстрагирование заставило их выйти за границы опыта. «Представлять, что «ген», являясь частью хромосомы, обладает способностью испускать неизвестные и ненайденные в опыте вещества, значит заниматься внеопытной спекуляцией, что является смертью для биологической науки»(Стенографический отчет сессии ВАСХНИЛ, 1948г, с.130).

Подобными упреками издавна «награждались» те или иные ученые. В середине семнадцатого века возник спор между Декартом и Ньютоном относительно гипотез, не основанных на фактическом материале. Рене Декарт полагал, что допускается выдвигать всякие гипотезы — «Мы вольны предложить любые гипотезы, лишь бы все следствия из них согласовывались с последующим опытом». Исаак Ньютон возражал против этого: «Все то, что не выводится из явлений, должно называться гипотезами, а гипотезам механическим, физическим, метафизическим, скрытым свойствам, — нет места в экспериментальной натурфилософии».

«Наилучший и самый надежный метод овладения знаниями заключается в том, что сначала надо усердно изучать свойства вещей и устанавливать эти свойства при помощи опыта, а затем осторожно переходить к их объяснению»(Исаак Ньютон). Рене Декарт, уверенный в возможности опередить эксперимент, предложил противоположный метод движения к знаниям, согласно которому ученый сначала при помощи логически-обоснованных рассуждений или математических расчетов предугадывает еще неизвестные свойства вещей и явлений.

Примерно через 200 лет после того, как Декарт обосновал разумность метода гипотез, им воспользовался астрономы. Английский астроном Томас Хасси в 1834 году обнаружил, что фактические результаты наблюдений за траекторией движения планеты Уран не соответствуют теоретически вычисленной траектории, и высказал предположение о существовании неизвестной планеты, заставляющей отклоняться Уран от «правильной» траектории. Однако Хасси не смог рассчитать траекторию движения неизвестной планеты. В 1845 году немецкий астроном Иоанн Галле составил подробную таблицу координат орбиты Урана в промежутке времени от начала восемнадцатого века до середины девятнадцатого, и Галле подтвердил правдоподобность мнения Хасси о существовании неизвестной планеты, нарушающей «правильную» орбиту Урана; об этом Галле сообщил многим ученым, в том числе французскому астроному Леверье. Урбен Леверье на основе таблиц движения Урана, составленных Иоанном Галле, рассчитал орбиту неизвестной планеты, и указал то место небосвода, где могла находиться планета в сентябре 1846 года. Получив сообщение от Леверье, Галле направил свой телескоп в указанную точку, но не смог увидеть ничего нового. Иоанну Галле приснился сон, в котором в небе плыла голубая по цвету планета. Следующей ночью Галле стал искать на небосводе голубой цвет. Он обнаружил объект с голубым свечением, и по характеру движения понял, что это планета. Это произошло 23 сентября 1846 года. В память о сне, в котором появилась планета голубого цвета, Галле стал именовать планету Нептуном, потому что голубой цвет является символом морской стихии. Так было сделано научное открытие на кончике пера.

Леверье совершил умопостижение орбиты неизвестной планеты, и в умозрительном мышлении Леверье произошел прирост знания о существующем в мире. Леверье вложил в ум Галле представление о траектории движения неизвестной планеты. Галле увидел то, что за несколько месяцев до этого было вложено умственными усилиями Леверье, и произошло превращение умопостигаемого в чувственно-воспринимаемое. Человек видит то, что несколько ранее было вложено размышлениями (вложено представление о том, что имеет месторасположение в окружающем мире). При помощи обобщенных абстракций познается нечто, чему подчиняются конкретные материальные факты (например, отклонение реальной траектории движения Урана от вычисленной траектории).

Органы чувств и разум Галле познали то, что являлось созданием разума Леверье. Разум познает то, что является созданием разума.

Обнаружение Нептуна решило конфликт между методом Декарта и методом Ньютона в пользу метода Декарта. Однако эта победа была временной. Против гипотез выступил крупнейший философ Фридрих Энгельс. Он резко раскритиковал декартовский метод гипотез, «согласно которому свойства какого-либо предмета познаются не путем обнаружения их в самом предмете». Фридрих Энгельс писал о философии Дюринга: “Форма старого излюбленного идеологического метода, называемого также априорным, согласно которому свойства какого-либо предмета познаются не путем обнаружения их в самом предмете, а путем логического выведения их из понятия предмета. Сперва из предмета делают себе понятие предмета; затем переворачивают все вверх ногами и превращают отражение предмета, его понятие в мерило для самого предмета… …Философия действительности оказывается… выведением действительности не из нее самой, а из представления”(Ф.Энгельс, «Анти-Дюринг», Сочинения, т. 20, с.97).

Сперва создается несамостоятельное понятие, представляющее собой подробное описание наблюдаемого. Содержание несамостоятельного понятия формируется путем обнаружения свойств в самом предмете, через всестороннее рассмотрение предмета. Затем мыслительно создается новое понятие — понятие о причине, и это понятие является самостоятельным понятием, изображающим то, что совершенно не похоже на действительное, входящее в состав несамостоятельного понятия. Не похожее на действительность — выходящие за рамки известной людям действительности. Ставится вопрос: как вещь будет выглядеть в других условиях, в которых ее еще никто не обнаруживал? Понятие о причине используется как мерило, чтобы в природе найти материальный предмет, соответствующий понятию о причине. Если быть более точным, то создается не одно самостоятельное понятие, а несколько самостоятельных понятий, поскольку они имеют произвольный характер из-за неспособности несамостоятельного понятия направить мышление в правильном, единственном направлении. На основании нескольких самостоятельных понятий прогнозируются результаты проверочных экспериментов, и проводимые эксперименты позволяют выбрать одно самостоятельное понятие, наиболее точно предсказавшее реально наблюдаемое в экспериментах.

«…выводим предмет опыта из воображаемого предмета идеи…»(И.Кант). Через созерцание воображаемое становится ощущаемым и достоверным.

Представление о свойствах экаалюминии стало мерилом для организации поисковых опытов, направленных на обнаружение материального экаалюминия. Через создание субъективного представления о свойствах экаалюминия достигнут объективный экаалюминий. Практика смогла выковырять объективное из произвольно-субъективного.

Георг Штель обнаружил в предметах свойства превращаться в газ, изменять прозрачность, цвет, температуру, плотность, прочность. Из своего мышления Штель логически вывел свойства флогистона, не имеющие никакого сходства с практически наблюдаемыми свойствами изменять прозрачность, цвет, температуру, плотность, прочность. Штель логически обосновал еще не наблюдаемое свойство флогистона — при сгорании флогистона не образуется пепел и зола. Все известные предметы сгорают с образованием пепла, но Штель вышел за границу известного, и настаивал на наличии у неизвестного флогистона диковинного свойства. Свойство теоретического флогистона сгорать без образования пепла Штель использовал как мерило при поиске в природе предметов, не образующих пепла при сгорании. Считаемое Штелем действительным свойство флогистона сгорать без образования пепла, не было выведено из действительности, поскольку в действительности не наблюдается сгорание без пепла. Указанное свойство флогистона могло быть выведено только из представления. Георг Штель использовал идеал-априорный метод исследования природы.

Критика Фридрихом Энгельсом идеал-априорного метода исследования природы произвела сильное впечатление на немецкого химика Лотара Мейера, и это помешало ему сделать крупное научное открытие. Он и русский химик Менделеев независимо друг от друга разработали периодические системы химических элементов. На основании периодической химической таблицы, Д.И.Менделеев предсказал существование экабора, экаалюминия, экасилиция, двимарганца, экатантала и др. Для этих элементов Менделеев нарисовал пустые клетки. И впоследствии пустые клетки были заполнены. Но Мейер, разработав похожую систему химических элементов (не таблицу, а колеблющуюся кривую линию на графике), не предсказал ни одного химического элемента, потому что Мейер, как он сам выразился, предостерегал себя от «очень соблазнительных вымыслов в отношении существования и свойств элементов, которые еще не открыты». Он подавил в себе соблазн предсказать свойства нескольких неизвестных химических элементов, хотя разработанное им графическое изображение позволяло это сделать. Мейер оробел перед произволом, Мейер знал о запрете (вызванного страхом компрометации науки через произвол естествоиспытателей) Энгельса на выведение свойств не из самого предмета, и поэтому отказался выводить свойства еще не открытых химических элементов из графика. Мейер подавил в себе соблазн выйти за границы известного, из-за опасений, сформулированных Богдановым посредством фразы «попытки выйти за пределы опыта приводят на деле только к пустым абстракциям и противоречивым образам, все элементы которых брались все-таки из опыта». Мейер создал несамостоятельное понятие, описывающее свойства 63 известных химических элементов, и побоялся перейти к самостоятельному понятию, описывающего свойства еще неизвестных элементов, сверх 63 известных элементов.

Мейер пошел по накатанному пути, указанному Ньютоном и Энгельсом, и он имел некоторые достижения на научной ниве. Менделеев пошел по узкой тропинке, протоптанной Декартом и Леверье, и он приобрел лавры выдающегося ученого.

Лотар Мейер побоялся осрамиться из-за необнаружения в природе химических элементов, существования которых Мейер мог предсказать. Мейер остерегся скомпрометировать себя ошибками, которые могли быть выявлены, если бы он сделал предположения о неизвестных химических элементах. Хорошо было известно, как посредством выявления ошибок были скомпрометированы Клавдий Птолемей, Георг Штель, Исаак Ньютон и легион других естествоиспытателей. Мейер хотел прослыть серьезным ученым, т.е. ученым, к которому А.И.Герцен мог бы высказать свое одобрение. Мейер действовал по рекомендации Герцена – не искать подтверждение наперед заданной мысли. Мейер не хотел предстать в роли создателя шаткого, личного, субъективистического, неудовлетворительного, порождающего скептицизм теоретического построения. Мейер решил подчиниться материалистической теории познания, настаивающей на построении такого знания, которое не может быть разоблачено как ошибочное, шаткое, субъективистическое, неудовлетворительное, порождающее скептицизм, вносящее совершенно ненужный элемент агностицизма. Мейер угодил идеям, распространяемых материалистами, не создал самостоятельное понятие, сохранил диалектическую связь между материальным объектом и понятием.

Мейер и Франклин не допустили ни одной научной ошибки. Менделеев допустил несколько научных ошибок, например, ошибочно предсказал существование таких несуществующих умозрительных химических элементов, как короний и ньютоний. Он поступил не так, как требовал Энгельс, — Менделеев вывел свойства экаалюминия, экабора, корония, ньютония не из действительных экаалюминия, экабора, корония, ньютония, а из самостоятельных понятий об этих химических элементах.

Философскую позицию Мейера и Франклина поддержал Б.М.Кедров, в середине двадцатого века заявивший о том, что естествоиспытатели должны оказывать сопротивление неоправданному выходу научной мысли за пределы твердо установленных фактов, в область умозрительных натурфилософских построений.

Не выходить за пределы фактов — это значит считать, что исследуемая вещь имеет только те свойства, которые обнаружены органами чувств и научными приборами, и вещь не обладает свойствами, недоступными для применяемых научных приборов.

Вероятно, что под умозрительными натурфилософскими построениями Кедров подразумевал следующее. Когда мореплаватели теряют ориентировку в открытом море, то они используют луну для определения своего местонахождения и надлежащего направления дальнейшего движения. Вокруг Сатурна вращается несколько десятков лун, и восемь крупнейших из них имеют названия Титан, Диана, Янет, Рея, Тефия, Феба, Мимас, Гиперион. Мореплаватели, бороздящие морские просторы Сатурна, могут ориентироваться по восьми крупным сатурнианским лунам, и это означает, что мореплавателей на Сатурне в восемь раз больше, чем на Земле, имеющей только одну луну. Поскольку мореплавателей больше в восемь раз, то и кораблей больше в восемь раз. Для кораблей на Сатурне требуется в восемь раз больше канатов, чем кораблям на Земле. Канаты выделают из растения, называемого коноплей, и для выращивания конопли необходимо задействовать в восемь раз больше полей, чтобы канатов хватило для всех сатурнианских кораблей. Следовательно, нужно считать правильной точку зрения о том, что на Сатурне имеется в восемь раз больше полей для возделывания конопли, чем на Земле.

Стабильное движение Меркурия внутри искаженного пространства-времени проецируется на пространство с изолированным временем как нестабильное движение планеты, как перемещение по медленно вращающемуся эллипсу.

В 1850 году Вебер разработал формулу, описывающую эффекты взаимодействия электрических зарядов, движущихся относительно друг друга; в формулу входил коэффициент, имеющий смысл скорости. В момент сочинения формулы было неизвестно, какую величину имеет скоростной коэффициент. Вебер создал гипотезу о том, что скоростной коэффициент может быть равен скорости света, и подготовил приборы, необходимые для измерения такой высокой скорости. В 1856 году Вебер провел эксперименты, и оказалось, что коэффициент приблизительно равен скорости света. Из этого был сделан вывод, что при благоприятных условиях электрический заряд способен развить скорость, близкую к скорости света.

В 1868 году англичанин Джеймс Максвелл теоретически обобщил накопившиеся сведения об электричестве и магнетизме, и пришел к выводу, что свет представляет собой электромагнитные волны; Максвелл предсказал существование электромагнитных волн, не являющихся светом и не воспринимаемых органами чувств. Такие волны могут, как предположил Максвелл, возникать при работе телеграфа, и телеграфные сигналы могут распространяться в пространстве без помощи проводов (со скоростью, рассчитанной Вебером). На протяжении 20 лет это предположение оживленно обсуждалось в научных кругах, и в 1888 году немец Генрих Герц подвел черту под обсуждениями, соорудив радиопередатчик и радиоприемник.

Максвелл совершил умопостижение, и произошел прирост знания о существующем в мире. Максвелл вложил в голову Герца представление о беспроволочном телеграфе, и через 20 лет Герц обнаружил вложенное Максвеллом. Обнаруженное оказалось материальным. Разум Герца познал то, что являлось созданием разума Максвелла. Разум познает то, что является созданием разума.

В 1878 году Хендрик Лоренц разработал теорию, согласно которой молекулы имеют вытянутую форму и на концах молекулы сосредоточены противоположные электрические заряды. Вытянутые молекулы совершают колебательные движения. Такую теорию подсказал эффект изменения плоскости поляризации света под воздействием магнитного поля. Из теории вытекало предположение о таком изменении движений молекул под влиянием магнитного поля, при котором изменяются спектральные линии. В 1895 году нидерландский физик Питер Зееман провел эксперименты, и предсказанное действительно было обнаружено: количество спектральных линий в излучении, исходящего от раскаленных паров натрия, становилось значительно больше, когда вблизи паров натрия помещали сильный магнит. Возникали новые спектральные линии на новых частотах, вблизи «обычной» частоты, т.е. вблизи частоты линии при отсутствии магнитного поля. Без воздействия магнита раскаленные пары натрия излучают желтый цвет. При воздействии магнитного поля газообразный натрий излучает желтый цвет, зеленовато-желтый цвет, и оранжевато-желтый цвет. Расстояние между «обычной» линией и новыми линиями зависела от интенсивности магнитного поля.

Эксперименты Зеемана доказали правильность умозрительного предположения, согласно которому внутри вещества имеются мельчайшие частицы с отрицательным электрическим зарядом, называемые электронами, и их движение определяет тот или иной вид спектра, изменение длины волны излучаемого света. Теория Лоренца непротиворечиво объясняла излучение невидимого света, называемого рентгеновским излучением, вызванного уменьшением скорости движения электронов внутри рентгеновского аппарата, объясняла изменение траектории луча света под воздействием электрического или магнитного заряда. Теория Лоренца, являясь умозрительным продуктом человеческого ума, после проведения эксперимента Зеемана и других экспериментов, стала полагаться реалистичной и утратила свойство умозрительности.

В 1915 году русский инженер Михаил Васильевич Шулейкин теоретически указал на возможность существования боковых полос прерывистого формирования электрического тока. Но многие специалисты ему не поверили. Даже известный английский ученый Д.Флеминг (крупнейший изобретатель в области радио, создатель вакуумного диода) категорически отрицал боковые полосы. Дискуссия о реальности боковых полос тянулась долго, пока советский ученый Л.И.Мандельштам не собрал чрезвычайно простую схему из телеграфного ключа и язычкового измерителя частоты электрического тока (прибор имел несколько язычков, каждый из которых мог входить в резонанс на определенной частоте), и включил их в обычную электрическую сеть. При длительном нажатии на телеграфный ключ (при непрерывной подаче электрического тока) трепетал только один язычок, входящий в резонанс при частоте 50 колебаний в секунду. Это означало, что прибор обнаружил только один вид электрического тока, только ток с частотой 50 колебаний в секунду. При частом включении и выключении телеграфного ключа приходили в движение как язычок, расположенный напротив цифры 50 колебаний в секунду, так и соседние язычки (48, 49, 51, 52 колебаний в секунду). После экспериментального подтверждения гипотезы, Флеминг признал реальность полос, находящихся с левого бока (48, 49 колебаний в секунду) и с правого бока (51, 52 колебаний в секунду). Флеминг согласился с тем, что в экспериментальной установке присутствуют пять видов электрического тока.

Шулейкин и Мандельштам шли к открытию декартовским путем: сначала Шулейкин разработал умозрительную натурфилософскую гипотезу, дающую знание о возможных свойствах и особенностях боковых частот, и только после этого Мандельштам приступил к установлению того, существуют ли на самом деле боковые частоты. Свойства предмета Шулейкин познал не путем обнаружения их в самом предмете, а путем логического выведения их из понятия предмета. М.В. Шулейкин не хотел становиться серьезным ученым, подобным Мейеру и Франклину, не занимавшихся выходом за границы известного и построением умозрительных идей о неизвестном (скрытом), т.е. ученым, к которому А.И.Герцен мог высказать свое одобрение. Шулейкин предстал в роли разработчика шаткого сомнительного теоретического построения, проверка которого могла окончиться неудачей. А.И.Герцен понимал достоверность науки в таком ракурсе, что высказывания ученых не должны вызывать сомнений. Высказывание Шулейкина вызвало сомнения у Флеминга.

«Иначе, как через ощущения, мы ни о каких формах вещества и ни о каких формах движения, ничего узнать не можем»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.320). В.М. Шулейкин узнал о свойствах боковых полос прерывистого формирования электрического тока при помощи своего мышления за несколько лет до того, как Мандельштам при помощи органов чувств обнаружил колебания язычков измерительного прибора, располагающихся возле цифр 48, 49, 51, 52. Шулейкин узнал о свойствах материального природного явления не из экспериментов, проводимых Мандельштамом. Шулейкин опроверг точку зрения Ленина. Шулейкин вложил в ум Мандельштама представление о боковых частотах (о превращении одного вида электрического тока в пять видов тока), и это определило схему построения экспериментов, в которых обнаружены колебания язычков, находящихся в язычковом измерителе частоты. Мандельштам увидел проявление материальной субстанции, представление о которой ранее было вложено Шулейкиным в ум Мандельштама. Человек видит и познает то, что прежде было вложено размышлениями (вложено представление относительно месторасположенного в окружающем мире). Разум познает то, что является созданием разума.

Сначала Шулейкин вышел за пределы опыта, потом Мандельштам подтянул опыта до того места, которое во время умозрительного открытия Шулейкина считалось находящимся за пределами опыта.

В книге «Нищета философии» Карл Маркс написал, что абстрактно мыслящие исследователи воображают, что они занимаются анализом, когда размышляют над абстракциями, приводящими к логической категории «субстанция»; но в действительности они просто топят реальный мир в мире логических категорий.

Л.И.Мандельштам не поверил К.Марксу, не считал, что М.В. Шулейкин потопил реальный мир в мире логических категорий, и после проведения экспериментов Мандельштам пришел к выводу о правильности размышлений Шулейкина над абстракциями, над субстанциями. Неизвестный ранее материальный объект всплыл на поверхность из темных глубин логических категорий. Материальные боковые полосы имеют содержание, позаимствованное из содержания логических категорий. Мандельштам не поверил Марксу в вопросе о том, что постигаемое при помощи психических абстракций имеет абстрактно-психический характер.

Польза от гипотез очевидна. Но только не для Ленина. Согласившись с негативным отношением Маркса и Энгельса к гипотезам и стремясь подчеркнуть свою преданность идеям основоположников марксизма, В.И.Ленин решил и сам облить грязью метод гипотез. Вождь мирового пролетариата вознамерился объявить этот метод бесплодным: «Это самый наглядный признак метафизики, с которого начинается всякая наука: пока не умели приняться за изучение фактов, сочиняли общие теории, всегда остававшиеся бесплодными. Метафизик-химик, не умея еще исследовать фактических химических процессов, сочинял теорию о том, что такое за сила химическое сродство. Метафизик-биолог толковал о том, что такое жизнь и жизненная сила. Метафизик-психолог рассуждал, что такое душа. Нелеп тут уже сам прием»(В.И.Ленин, ПСС, том 1, с.142).

Пока Менделеев не умел приняться за изучение экаалюминия, еще не открытого, он сочинил общую теорию (таблицу Менделеева) и толковал о том, какие свойства может иметь экаалюминий (валентность 3, плотность 6, атомный вес 68, низкая температура плавления, атомарная кристаллическая решетка, летучесть хлорида, легкая растворимость оксида экаалюминия). Неужели такой метод бесплоден? Неужели гипотеза Лоренца о влиянии магнитного поля на излучение электрически заряженных молекул была нелепой? Напрасно ли Максвелл предсказывал беспроволочный телеграф и радиосвязь? Потратил ли зря время Вебер, когда создавал формулу, подсказавшую технологию проведения эксперимента для измерения максимально-возможной скорости электрического заряда?

Урбен Леверье на основе таблиц движения Урана, составленных Иоанном Галле, рассчитал орбиту неизвестной планеты (сконструировал таблицу, указывающую на время прохождения неизвестной планеты вблизи некоторых звезд на небосводе), и предложил использовать сконструированный результат вычислений как основу для наблюдения за неизвестной планетой. Такой метод исследования природы является идеалистическим методом. «Конструировать результаты в уме, исходить из них как из основы…это и есть идеализм»(Ф.Энгельс, «Анти-Дюринг»).

Фанатическая убежденность в реакционности и идеалистичности метода гипотез заставляла советских философов весьма и весьма презрительно относиться к нему. Иллюстрацией к этому являются цитаты из трудов советских философов: «Мы знаем, что ни одно явление не может быть предсказано до опыта»(Богомолов), «Физик не способен идти впереди эксперимента, предсказывать качественно новые явления»(Андропов), «Мышление не открывало и не может открыть принципиально новые формы взаимодействия (законы), неизвестные нам из практической деятельности»(Кальсин).

«Научное истолкование не может противоречить показаниям практики человечества. Это — аксиома марксистко-ленинской теории познания» (Кальсин). Кальсин ошибается вместе с марксизмом-ленинизмом. Разрабатывая периодическую систему химических элементов, Менделеев одним росчерком пера (без проведения опытов!) переделал установленный практикой атомный вес урана (120 атомных единиц) на 240 атомных единиц, атомный вес бериллия (13,5) на 9,4, вес индия (75,6) на 113, вес тория (110) на 232, а практически обнаруженный вес цезия (52) переписал на 138. Сделанное Менделеевым истолкование веса противоречило показаниям практики, но тем не менее ученый не ошибся. Именно такими оказались перечисленные элементы после более точного измерения.

«…характерной чертой ряда разделов современной физики является нескончаемые поиски истинных уравнений: когда физики-теоретики отрицают объективную реальность и развивают теорию только путем модификации каких-то исходных уравнений, они лишают себя возможности обращаться к бесконечному содержанию внешнего мира, стремятся к невозможному — выведению содержания явлений формальным путем, из абстрактных формул»(Владимир Николаевич Игнатович,  один из трех последних марксистов-гносеологов двадцать первого века, написавший книгу «Введение в диалектико-материалистическое естествознание»).

Почти все, что содержит эта фраза Игнатовича, является правдой. Сущность метода гипотез заключается в создании абстракций, имеющих две особенности — во-первых, они богаты фантазиями, почерпнутых из разума, и во-вторых, они бедны практическим содержанием; из фантазий выводится гипотетическое представление о содержании природных явлений и о содержании ранее неизвестных эффектов, продумывается схема будущего эксперимента, и проводится эксперимент. Игнатович правильно описал начальный этап разработки гипотезы, и при этом выразил недовольство тем, что естествоиспытатели начинают создавать гипотезу. Игнатович — верный продолжатель философских традиций, направленных против метода гипотез.

В 1974 году американский микробиолог Адлер изучал механизм движения кишечной палочки и других бактерий. Адлеру удалось отсечь от бактерий несколько тысяч хвостиков, посредством которых происходит передвижение бактерий. Отрезанные хвостики ввели в тело кролика, через укол в вену, и организм кролика начал борьбу против инородных тел: в крови появились антитела, которые охватывали хвостики клейким веществом. Из крови кролика выделили антитела и прикрепили к стеклу. Адлер поместил стекло в сосуд с жидкостью, в которой имелось большое количество бактерий. Некоторые бактерии сталкивались со стеклом и их хвостики приклеивались к антителам. Адлер наблюдал через микроскоп за этими бактериями, и он заметил, что бактерии возле стекла вращаются вокруг своей оси. Это подтвердило предположение о том, что движение бактерий осуществляется посредством винтообразного вращения спирального хвостика. Впоследствии было установлено: если спиралевидный хвостик вращается по часовой стрелке, то бактерия плывет хвостом вперед, а если вращение хвостика происходит против часовой стрелки, то хвостик обращен назад по ходу движения.

Эмпирические сведения о том, что бактерия плывет хвостом вперед при вращении хвоста по часовой стрелке, Адлер мог получить исключительно на основании гипотезы о вращении хвостика. При отсутствии гипотезы невозможно было бы организовать эксперимент. Адлер опроверг утверждения материалистов о том, что явление не может быть предсказано до опыта, что естествоиспытатель не способен идти впереди эксперимента, предсказывать явления.

Не будет лишним привести точку зрения Андре Ампера о принятии мер для предотвращения отрицательных последствиях применения гипотез. «Начать с наблюдения фактов, ... сопровождая эту первоначальную работу точными измерениями, чтобы вывести общие законы, основанные всецело на опыте ... независимо от каких-либо предположений о природе сил ... — вот путь, которому следовал Ньютон. ... Этим же путем руководился и я во всех моих исследованиях электродинамических явлений. ... Я искал ответа единственно в опыте, и я вывел отсюда формулу, которая одна только может выразить силы, вызывающие указанные явления. Я не сделал ни одного шага к изысканию причины, ... будучи убежден в том, что всем подобным изысканиям должно предшествовать чисто экспериментальное познание законов. Эти законы должны затем служить единственным основанием для вывода формулы... Хотя этот путь — единственный, который может привести к результатам, не зависящим от всяких гипотез, тем не менее физики..., по-видимому, не оказывают ему ... предпочтения»(Андре Ампер).

В.И.Ленин написал про П.С. Юшкевича: «если бы сей субъект имел хоть чуточку уважения к печатному слову, то он видел бы идеалистический вообще и кантианский в частности характер идеи о том, будто могут быть положения, не из опыта взятые, и без которых невозможен опыт», «…выведении тех или иных «условий опыта», тех или иных принципов, постулатов, посылок из субъекта, из человеческого сознания, а не из природы. Прав был Энгельс, когда он говорил, что не в том суть, к какой из многочисленных школ материализма или идеализма примыкает тот или иной философ, а в том, берется ли за первичное природа, внешний мир, движущаяся материя, или дух, разум, сознание и т. п.» («Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.180 и 171).

Нельзя брать за первичное разум. Процесс обнаружения процессов во внешнем мире начинается с зазубривания философского принципа «мысли возникают от единственного источника, представляющего собой воздействие бытия на органы чувств».

М.В. Шулейкин не проводил опыты и не мог взять из опытов положение о боковых полосах прерывистого формирования электрического тока (о превращении одного вида электрического тока в пять видов электрического тока). Шулейкин из своего разума взял указанное положение. Без этого положения был невозможен опыт Мандельштама, который весьма часто включал и выключал прибор, измеряющий частоту колебаний электрического тока, и включенного в обычную электрическую розетку. Условия опыта, и объяснение результатов опыта, были осмысленны до того, как начался опыт Мандельштама, и поэтому условия и объяснение не были выведены из природного явления, а предшествовали наблюдению за природным явлением. Шулейкин и Мандельштам примкнули к кантианскому идеализму.

Шулейкин смог создать в своей голове представление о боковых полосах телеграфной модуляции, хотя боковые полосы не воздействуют на органы чувств. Леверье смог создать в своей голове представление о траектории движения неизвестной планеты, хотя планета не воздействовала на органы чувств. Менделеев создал в своей голове представление о четырнадцати еще не обнаруженных химических элементах, хотя они не воздействовали на Менделеева. Лоренц смог создать в своей голове представление об изменении спектра под воздействием магнитного поля, хотя измененный спектр не воздействовал на органы чувств. Лауэ смог создать в своей голове представление о длине волны рентгеновских лучей, хотя длина волны рентгеновских лучей не воздействует на органы чувств. Гильберт смог создать в своей голове представление о магнитных линиях, идущих от южного магнитного полюса Земли к северному магнитному полюсу Земли, хотя магнитные линии не воздействуют на человеческие органы чувств. Можно привести тысячу примеров создания учеными представлений о том, что не воздействует на органы чувств. Трудно убедить ученых в идеологической неприемлемости разработки положений, не из опыта (ощущений) взятых, и предназначенных для проведения проверочных опытов, после того, как ученые тысячу раз создавали в своих головах положения о том, что не может быть взято из ощущений, и десятки тысяч раз проводили проверочные опыты, которые невозможно провести без заранее разработанных положений.

Ученый совет физического института АН СССР в решении от 9 февраля 1953 года «О философских ошибках в трудах академика Л.И.Мандельштама» разоблачил уклонение академика в идеализм. «В ряде лекций академика Л.И. Мандельштама последовательно проводится махистская точка зрения на сущность и роль понятий и определений в физике. Так, на стр. 180 читаем: «Целый ряд понятий не познается, а о п р е д е л я е т с я для познания природы». Известно, что научные абстракции и определения являются результатом обобщения накопленных знаний. Очевидно, что, изучая явления природы, мы познаём не наши понятия, а окружающий нас мир, объективно существующий, независимо от устанавливаемых нами понятий. Сами понятия устанавливаются на основе накопленных знаний и поэтому утверждения, что целый ряд понятий не познаётся, а о п р е д е л я е т с я для познания природы — ошибочно».

Как указано в книге «Материализм и эмпириокритицизм», А.А.Богданов придерживался мнения, что попытки выйти за пределы опыта приводят на деле только к пустым абстракциям и противоречивым образам, все элементы которых брались все-таки из опыта.

Мандельштам переформулировал высказывание Богданова. Научные открытия совершаются там, где нет накопленных знаний. Находящееся внутри опыта (ощущений) связано с накопленными знаниями и подвергается исследованию, но выходящее за пределы опыта характеризуется отрывом от накопленного знания, и даже противоречием накопленному знанию. Выходящее за пределы опыта является малодостоверным, но тем не менее вводится в науку. В некоторых случаях выходящее за пределы опыта не подвергается прямой проверке, но подвергается косвенной проверке, — созданием гипотезы и попытке обнаружения логически обоснованных следствий из гипотезы. Определения, которые используются для познания природы, которые не познаются и поэтому малодостоверны, не редки в науке. Одним из таких определений было определение о флогистоне.

Шулейкин разработал понятие о боковых полосах, и Мандельштам исследовал это понятие для косвенного установления достоверности, путем выведения из понятия логически обоснованного следствия о колебании язычков прибора, измеряющего частоту переменного тока. Мандельштам познавал понятие, т.е. убедился в правильности понятия. Через познание понятий осуществляется познание и понимание окружающего мира (но когда понятие произвольно, и вызванная произволом ошибочность не выявлена и не устранена, то понимание окружающего мира оказывается фальшивым).

Жолио-Кюри и Чедвик домыслили гамма-лучи и нейтроны, и это домысленное очень слабо связано с показаниями органов чувств (наблюдением за стрелками измерительных приборов, показывающими силу энергетических потоков), Показания органов чувств не создают каких-либо препятствий для того, чтобы объявить об объективном существовании гамма-лучей или нейтронов. Показания органов чувств (исходные элементы, которые брались все-таки из опыта, по словам Богданова) не выявляют произвол, совершенный при домысливании.

Трудности с обнаружением произвола, возникающего при домысливании, подвигло Рихарда Авенариуса разработать философию, избавляющую науку от домысливания.

«В своих «Пролегоменах к «Критике чистого опыта»» (1876 год) Авенариус уже в предисловии отмечает, что название «Критика чистого опыта» указывают на его отношение к кантовской «Критике чистого разума»… В чем же состоит этот антагонизм Авенариуса к Канту? …он очищает кантианство от допущения субстанции…которая, по мнению Авенариуса, «не дана в материале опыта, а привносится в него мышлением». …развитие немецкой классической философии сразу же после Канта создало критику кантианства как раз в таком именно направлении, в каком повел ее Авенариус. Это направление представлено в немецкой классической философии Шульце-Энезидемом, сторонником юмовского агностицизма, и И. Г. Фихте, сторонником берклианства, т. е. субъективного идеализма. Шульце-Энезидем в 1792 году критиковал Канта именно за допущение… вещи в себе. Мы, скептики или сторонники Юма, — говорил Шульце, — отвергаем вещь в себе, как выходящую «за пределы всякого опыта»… Так же, только еще более решительно, критикует Канта субъективный идеалист Фихте… Фихте видит вопиющую непоследовательность Канта и кантианцев в том, что они допускают вещь в себе, как «основу объективной реальности»… Агностики и идеалисты ставили Канту в вину его допущение вещи в себе, как уступку…«наивному реализму»… Образчиками первого рода критики служат в истории классической немецкой философии юмист Шульце и субъективный идеалист Фихте. Как мы уже видели, они стараются вытравить «реалистические» элементы кантианства» (В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.203-207).

«О «вещи в себе» нашими махистами написано столько, что если бы это собрать вместе, то получились бы целые вороха печатной бумаги. «Вещь в себе» — настоящая bête noire Богданова и Валентинова, Базарова и Чернова, Бермана и Юшкевича. Нет таких «крепких» слов, которых бы они не посылали по ее адресу, нет таких насмешек, которыми бы они не осыпали ее»(В.И.Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.97).

Иоганн Фихте и другие философы понимали философию Канта как учение о двойственности окружающего мира: 1) объективная реальность, данная в ощущениях, 2) основа объективной реальности, не данная в ощущениях и привносимая фантазирующим мышлением. Другими словами, мир следствий и мир причин. Мир следствий легкопознаваем, мир причин труднопознаваем (потому что причины не даны в материале опыта). Когда Рихард Авенариус выступил против субстанции в кантовском понимании, то Авенариус подразумевал причины, вызывающие природные явления. Авенариус требовал прекратить поиск причин природных явлений (основ объективной реальности), так как поиск сопровождался фантазированием (поскольку основы не даны в ощущениях, т.е. в опыте). Познаваемость вне процесса чувственного (именно чувственного!) познания — фантастический абсурд. Рассматривая науку как совокупность твердо установленных фактов, Авенариус не нуждался в том, чтобы в науку кто-то внедрял произвольные фантазии, внедрял познанное вне процесса познания. Достоверное (т.е. чувственное) познание не может привести к пониманию субстанции, — писал Рихард Авенариус, — и поэтому необходимо устранить из мировоззрения понятие о субстанции, не воздействующей на органы чувств. Цель позитивизма, эмпириокритицизма — освободить мышление от размышлений относительно неощущаемого. Исследователям позволяется размышлять над тем, что обнаружено с помощью органов чувств и научных приборов, но что касается не обнаруженного, то над этим размышлять запрещается. Естествоиспытателям необходимо терпеливо дожидаться того момента времени, когда какая-то часть природы соизволит превратиться из неощущаемой в ощущаемую, и станет воздействовать на органы чувств человека. Естествоиспытатели должны брать пример с Лотара Мейера и Вильгельма Рентгена, которые не пытались фантазировать о чем-то неизвестном, и тем не менее имели научные достижения. Философская позиция Авенариуса имела значительное сходство с философской позицией Буажире и Гольбаха. Эти философские позиции считались материалистическими позициями, и поэтому нашли своих поклонников в лице Богданова, Валентинова, Базарова, Чернова, Бермана, Юшкевича. Идеалистические позиции заключались в том, что спекулятивным образом создаются в голове фантастические абстракции, выходящие за пределы опыта, и с их помощью совершаются попытки познать субстанцию, на органы чувств не воздействующую (на момент создания абстракций), с последующим подтягиванием опыта к тому месту, которое раньше находилось за пределами опыта. Маркс и Энгельс приложили немало усилий, чтобы укрепить материалистические позиции и развенчать идеалистические позиции в вопросе о познании неощущаемой субстанции.

Максвелл и Шулейкин размышляли над тем, что они не могли ощущать. Хоть Герц и Мандельштам что-то ощутили, чего до них никто не ощущал, но это не оправдывает антинаучную деятельность Максвелла и Шулейкина. Привнесению домысленного — нет!

Авенариус был полукантианцем: ощущения показывают, что проявление является искаженным (произвольным, в некотором смысле), но запрещается мыслить о том, что выходит за рамки ощущений и обладает свойством неискаженности (и на фоне которого проявление осознается искаженным). Если мысленно представить неискаженное и неощущаемое, то можно было бы проложить путь от искаженного к неискаженному, — но запрещается представлять неощущаемое, поскольку такое представление будет произвольным. Через произвольное, искаженное, субъективизированное, к непроизвольному, не искаженному, объективному — это не тот путь, на который согласен Авенариус, хотя Максвелл и Шулейкин прошли именно таким путем. Клин клином вышибают, произвольность вышибают произвольностью, — это не для Авенариуса.

Достоверное познание не может привести к пониманию и осознанию субстанции, — писал Рихард Авенариус. Из этого В.И.Ленин сделал вывод: Авенариус отрицал существование субстанции и поэтому был солипсистом. Ленин убежден, что неосознаваемое и несуществующее — это одно и то же.

Иоганн Фихте был сторонником берклианства, сообщил Ленин. Какой точки зрения придерживаются философы, являющиеся сторонниками берклианства? «Не существует в природе того, что люди считают существующим в природе». Ленин не согласен с берклианцами, и считает правильными высказывания людей о существующем в природе. Ленин защищает существование того, что люди считают существующим. По мнению Ленина, существующее и считаемое людьми существующим — это одно и то же.

В 1960-е и в 1970-е годы в нескольких лабораториях проводились исследования рассудочной деятельности животных — рыб, дельфинов, лягушек, ящериц, черепах, мышей, крыс, кроликов, голубей, кур, попугаев, кроликов, ворон, сорок, галок, соек, скворцов, грачей, бобров, собак, волков, лисиц, белок, кошек, медведей, обезьян. Экспериментаторы (Л.Г.Воронин, Л.В.Крушинский, З.А.Зорина, А.А.Смирнова, И.И.Полетаева, Е.И.Очинская, Ж.И.Резникова, Л.Л.Доброхотова, А.А.Ревеш, Д. Уоррен и др.) создавали для животных экспериментальные ситуации, в которых подопытные могли проявить способности к обобщению и предвидению. Наиболее интересными были эксперименты по движению с постоянной малой скоростью тележки-кормушки по рельсам, уходящими в туннель длинной 2 метра. Сначала кормушка с пищей (для ворон — прикрепленный к тележке кусочек мяса или яйцо, для кроликов — прикрепленная морковка, для кур — пшено) двигалась в открытом пространстве 3 метра, потом въезжала в туннель длиной 2 метра, и вход в туннель закрывался дверцей, чтобы голодные животные не влезали в туннель. Проехав туннель, кормушка выезжала на открытое пространство. Способность к экстраполяции направления движения пищевого (или другого биологически значимого) раздражителя, исчезающего из поля зрения, обнаружена у представителей пресмыкающихся, млекопитающих и птиц, но она выражена в разной степени. Отличия в поведении животных зафиксировано и в контрольных тестах, которые по своей структуре сходны с элементарной логической задачей, за исключением того, что в них отсутствовала логическая структура. Адаптивные реакции поиска пищи могут происходить как на основе способности к экстраполяции, так и на основе более простого механизма, на основе инструментального обучения. Эксперименты поставлены так, чтобы четко разделить эти два механизма.

Когда в опыте участвовала курица, или молодая ворона, или кролик, то животное шло за движущейся тележкой, поедая корм из нее; после исчезновения кормушки в туннеле они искали корм возле входа в туннель. Некоторые шли 50 см вдоль туннеля к его противоположному концу. Взрослые вороны показали свой разум — они клевали мясо или яйцо, когда кормушка двигалась в открытом пространстве перед туннелем, а после исчезновения кормушки бежали вдоль туннеля и встречали тележку, когда она выезжала из туннеля. Для усложнения опытов туннель удлинили до 3 метров, и в таких условиях вороны забывали про поиск корма, пробежав вдоль туннеля 2,5 метра. Вороны не могли сообразить, где находится корм. После этого экспериментаторы сделали щель в середине туннеля шириной 4 см, сквозь которую была видна тележка, но не корм. Некоторые вороны после въезда кормушки в туннель подбегали к щели, всматривались в щель и, убедившись в существовании тележки, бежали к концу трехметрового туннеля, где предавались пиршеству.

Кролики, куры, молодые вороны доверяли показаниям своих органов чувств — они видели корм и считали, что корм находится именно в том месте пространства, где его существование подтверждалось зрением. Что вижу, то существует; что существует, то вижу. Передвижение в пространстве кроликов, кур, молодых ворон соответствовало показаниям органов чувств.

Взрослые вороны не доверяли показаниям органов чувств — зрение сообщало им, что корма нет, но вороны соображали, что корм все-таки есть, и бежали в том направлении, где, согласно показаниям органов чувств, нет корма. Искали существующее там, где нет видимых признаков существования. Передвижение в пространстве взрослых ворон противоречит показаниям органов чувств. Эмпирическое наблюдение дает такое знание, которое вороны считают недостаточным, и вороны получают достаточное знание, когда обращаются к тому, что не является эмпирическим — к своему мышлению. Поведение ворон таково, что создается впечатление их согласия с принципом, с которым согласны и Коперник, и Кант: окружающий мир не таков, каким изображают его органы чувств.

В.И.Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм» написал: «Махисты, субъективисты, агностики…недостаточно доверяют показаниям органов чувств…они не видят в ощущениях верного снимка с объективной реальности»(«Материализм и эмпириокритицизм», ПСС, т.18, с.130).

Вороны ведут себя так, как будто они являются махистами, субъективистами, агностиками.

Вороны мысленно выходили за пределы опыта, ощущений.

Людям и воронам приходится заботиться о своём выживании и напрягать способности мышления (мышцы и органы чувств слабы, в отличие от мышления) для упрочения и улучшения жизни, взаимодействуя с природными ресурсами и условиями, представляющими для них опасную среду обитания. Видеть то, чего не видно. Сомневаться в том, что является очевидным.